Касания приходили из клубившейся вокруг тьмы и следовали одно за
другим – мягкими «лапами», острыми «когтями», щетинистыми
«усиками», чем-то еще, шершавым, как наждачная бумага. Андрей
ощущал каждое, но при этом не мог видеть, кто или что его трогает,
и еще он не имел возможности пошевелиться, и вот это-то было самым
неприятным…
В один момент он рванулся, сумел двинуться… и проснулся.
Андрей лежал в собственной кровати, мокрый, как искупавшаяся
мышь, и сердце яростно трепыхалось в груди.
- Вот ядреная бомба, - пробормотал он, поднимая руку, чтобы
вытереть пот со лба.
Проблема состояла в том, что Андрей кошмаров не видел никогда,
ни разу за все тридцать лет жизни. Он был счастливым обладателем
того, что в учебниках именуется «устойчивой психикой», и о страшных
снах до сегодняшнего дня знал только понаслышке.
Мозг потихоньку очищался от липкого дурмана, хотя отголоски
пережитого кошмара еще прятались где-то в углах сознания. Но что
самое удивительное, Андрей чувствовал себя паршиво, словно после
основательной попойки – его тошнило, болела голова, в мускулах
ощущалась липкая слабость.
Но ведь вчера…
Вчера была пятница, после работы он завернул в любимый пивняк,
но там ограничился двумя кружками. Для здорового, крепкого мужика –
детская доза, после которой разве что лишний раз в туалет
сходишь.
Андрей отбросил пододеяльник, сел на кровати, и только тут
сообразил, что в квартире невероятно тихо.
- Ядреная бомба, - повторил он, пытаясь осмыслить этот странный
факт.
Его «однушка», доставшаяся некогда от бабушки, выходила окнами
на оживленную улицу, и, несмотря на пластиковые рамы со
стеклопакетами, шум движения проникал внутрь.
Андрей поднялся и вышел на лоджию.
Солнце, что в мае вылезает из-за горизонта в дикую рань, успело
подняться над домами, легкий ветерок раскачивал усеянные мелкими
листочками ветви старых тополей, но проезжая часть и тротуары
выглядели пустынными, словно глубокой ночью – ни одного человека,
ни единой машины.
«Что за черт? – подумал Андрей. – Я еще сплю?»
Он бросил взгляд на настенные часы – те показывали восемь
пятнадцать и, судя по равномерному бегу секундной стрелки, не
стояли. Понятно, что суббота, но все равно, народ к этому времени
просыпается, находится тот, кому куда-то надо ехать или идти – не
первое же января на дворе!
