5 ноября 2049 года, пятница
профессиональный праздник: День военного разведчика
время: сразу после полудня
температура за бортом +28˚С, без осадков
Переходя небольшое болотце, Леха наступил на крокодила.
Крокодил в ответ не придумал ничего лучше, чем вцепиться ему в
ногу.
Леха не сразу понял, что случилось. Левая нога вдруг
заскользила; машина взвыла приводами, стараясь удержать равновесие,
сделала еще шаг, другой, выровнялась и потопала дальше. Леха гнал
машину в заросли, хотел уйти с открытого места, спрятаться, и
вокруг башни уже смыкались зеленые кроны. Еще не лес, но укрыться
можно. Застрять сейчас в болоте, едва оторвавшись и переведя дух,
было бы просто гениально.
Железные лапы шагохода рассчитаны на родную непролазную грязищу,
русскую народную всесезонную распутицу, однако трясина, она и в
Африке трясина. Если влипнешь, сам не вылезешь.
Говорили, река пересохла, до сезона дождей еще неделя, тогда
откуда здесь эта лужа — и куда вообще я иду?!
И чего я, блин, натворил?!
Одна радость: в спину больше не стреляют. Или не попадают. Когда
попадали, звон отдавался во всем теле, и отчего-то наиболее остро —
в пятой точке. Ушами Леха мало слышал: частично оглох, пока сам
бабахал. Ну, что значит «сам», — машина отбивалась во все четыре
ствола, умница-разумница, пока ее горе-пилот искал шлемофон. Через
пару секунд мог бы уже и не искать.
Надо глядеть под ноги, приказал себе Леха. Автопилот держит
общее направление и обходит препятствия, а я буду высматривать
топкие места и следить, чтобы мы опять не поскользнулись. А то ведь
рухнем на бок или провалимся в яму, застрянем, — и приехали...
Он наклонил голову и едва не ослеп: в нижней части виртуальных
очков собралась лужица пота.
Глаза обжгло. Леха прорычал что-то нечленораздельно-матерное,
сдернул очки на шею и попытался вытереть лицо. Не особо преуспел:
рукав пиджака оказался мокрым насквозь. Как и все остальное,
включая пижонский галстук. Из-под шлемофона текло, и даже в
ботинках хлюпало. В башне было, по ощущениям, градусов под
пятьдесят. Оглушительно воняло перегретой гидравликой и пороховой
гарью. Надо бы включить кондишен и очистку воздуха, но это нагрузка
на аккумуляторы. Можно открыть люк, но как-то страшновато. И вообще
боязно. И лучше бы слово «боязно» — забыть, если жить хочется.
Стоит дать волю нервам, ты выскочишь из машины и убежишь, куда
глаза глядят. Потому что машина это мишень, очень большая мишень.
Но бежать тебе недалеко — ровно до первой шальной пули. Или до
первого хищника. Ядовитой змеи. Какой-нибудь, мать ее,
анаконды.
