Снегирь лежал на кровати, заложив руки за голову,
и разглядывал потолок, на котором ночник отображал
мельтешение, которое должно было имитировать звездное небо.
Абсолютно безвкусная и чертовски раздражающая вещь, которую
Снегирь давно бы выбросил, если бы не тот факт, что
ночник принадлежал стабу «Убежище», как, впрочем, и все
остальное, что находилось в этом небольшом домике.
Да и сам домик принадлежал стабу, и предоставлялся
новоприбывшим рейдерам, чтобы они смогли отсидеться, прийти
в себя после постоянно меняющейся кровавой вакханалии, которая
составляла саму суть этого странного и непостижимого места,
названного Улей.
Прошло уже полгода, с тех пор как Снегирь очутился
на Стиксе и четыре месяца с того момента,
когда он, таща за собой вымотанную и раненную
Радистку буквально ввалился на пограничную территорию
«Убежища», приведя за собой рубера. Как и в свой
первый приход в этот стаб, его быстро оттеснили от твари
вооруженные парни, охраняющие границу, кивнув на виднеющиеся
невдалеке ворота городка. Рубер перестал быть проблемой Снегиря,
у которого к тому времени закончились уже все патроны
к его «Сайге», и стал проблемой пограничников.
Ему выделили тот же самый домик, который он делил
когда-то с Грубером, а Радистку забрали в госпиталь,
где она и осталась, все-таки знахарей в любом стабе ждало
безбедное существование, почет и уважение, а спасенная
девушка была хоть неопытным, но знахарем.
В домике ничего не изменилось с того момента,
когда они с Грубером ушли выполнять нелепое задание нанявшего
их институтского хмыря. Как будто они выскочили
на минутку за пивком в соседний бар,
а не ушли, чтобы пересечь границу Пекла. Даже фен
и расческа, принесенные когда-то подружкой Грубера, все
так же валялись перед зеркалом в ванной как и тот
день, когда они уходили.
Снегирь не думал, что вернется, он вообще
не рассчитывал прожить так долго, после того как Грубер ушел.
Им повезло. Они смогли с Радисткой выжить
и пробиться к «Убежищу», где обитали уже четыре месяца.
Сначала они старались держаться друг друга, даже некоторое время
пробовали встречаться, а потом начали все больше и больше
отделяться, пока не стали просто давними знакомыми, даже
не друзьями. О Грубере они никогда не говорили
и старались не вспоминать, словно такого парня вовсе
не было никогда.
