Читать Зодчий. Жизнь Николая Гумилева - Валерий Шубинский

© В. Шубинский, 2004, 2014

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2014

© ООО “Издательство АСТ”, 2014

Издательство CORPUS®

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Я – угрюмый и упрямый зодчий

Храма, восстающего во мгле…

Н. Гумилев. “Память”

Поэт всегда господин жизни, творящий

из нее, как из драгоценного материала, свой

образ и подобие. Если она оказывается

страшной, мучительной и печальной, значит,

такой он ее захотел.

Н. Гумилев. “Письма о русской поэзии”

Есть поэты, от которых остаются стихи и только стихи. Их биография – всего лишь приложение к текстам, комментарий к ним, история их создания. Это бывает довольно часто – причем именно с самыми большими мастерами. Кто-то из них “просто жил”, а писал как бы между делом, на полях своей жизни, как Тютчев. У кого-то творчество высасывало, забирало все: на жизнь как таковую сил не оставалось. Так было с Мандельштамом. Кто-то жил двумя жизнями – показной и тайной, внутренней, как Анненский. Кому-то удавалось обрести более или менее респектабельный статус литератора-профессионала, как Ходасевичу. Иногда какая-то посторонняя сила – например, государственная власть – вторгается в процесс, мешает поэту в его работе, а то и убивает его. Но в любом случае собственный облик и судьба не могут восприниматься у этих поэтов как некое авторское творение, самоценное и даже равновеликое стихам.

С Гумилевым все иначе. От него остались не только стихи, но и Легенда – образ поэта-воина, поэта-путешественника, конквистадора, заговорщика. Вся его сознательная жизнь – от первого африканского путешествия до гибели в застенках ЧК – выстраивается в эффектную и впечатляющую картину. “Я хочу, чтобы не только мои стихи, но и моя жизнь была произведением искусства”, – говорил он незадолго до смерти Ирине Одоевцевой. Можно сказать, что по крайней мере отчасти это у него получилось. Биографическая легенда Гумилева покоряла воображение множества юношей в России в XX веке, как биография Байрона в веке XIX.