Как-то путешествуя с другом в окрестностях города N, я обратил внимание на стоявшую над рекой изысканную усадьбу, вовсе не растратившую за два с лишним века свою прелесть, несмотря на ее нынешний разор. Поражал безупречный вкус, вероятно, провинциального архитектора: классическая точность и выверенность линий, отсутствие избыточной барочности современных ей построек. Да еще и дивный парк, разросшийся почти до потери первоначального замысла, однако ж не обратившийся в хаос. Над ним будто витал сладко-романтический дух утраты, к которому я всегда чуток. Друг, хорошо знавший эти места, объяснил, что в усадьбе еще не так давно помещалась психиатрическая больница для научных работников, как гуманитариев, так и естественников. В конце 80-х годов прошлого столетия она была закрыта решением Минздрава из-за кампании в прессе против карательной психиатрии. Предполагавшийся там взамен музей усадебного быта так и не был открыт. Я уговорил друга осмотреть заброшенный дом изнутри. В общем-то, оказалось, ничего интересного, годы лихолетья сгубили изначальный декор, придав интерьеру уныло-больничный облик: ржавые койки, стандартные тумбочки и тому подобное медицинское убожество. Даже запах лекарств и душок безумия так и не выветрился за два десятилетия. Можно было б сказать, что мы потратили время зря, если бы не одна заинтересовавшая меня находка. На пыльных стеллажах бывшей больничной библиотеки мы обнаружили пару десятков брошенных за ненадобностью книг, в большинстве действительно малоинтересных. Точней, все они не представляли никакого интереса, кроме единственной. Это был третий выпуск, видимо, многотомного издания «Творчество душевнобольных», опубликованного психбольницей, судя по грифу, исключительно «для служебного пользования». Книга меня заинтересовала, ибо я знал, что безумие соседствует с гениальностью. Действительно, оказалось любопытное чтение. Не знаю, как насчет гениальности, но я обнаружил немало своеобразных, по-своему одаренных художников, поэтов, прозаиков и даже драматургов. Стишки, хоть и ни в склад ни в лад, но все ж иногда подкупающие смелостью и оригинальностью образа; выразительные рисунки, так и сочащиеся безумием; карикатуры на врачей; живые драматические сценки из больничного быта. Однако больше всего меня заинтересовали несколько прозаических сочинений неведомого жанра (повесть не повесть, трактат не трактат), принадлежащие одному и тому же автору, обозначенному как «больной А. К.». В отличие от остальных, безусловных дилетантов, это был, не исключено, профессиональный литератор, по крайней мере, человек, искушенный в письме. При явном сумасшествии, больному А. К. были свойственны живой ум и немалая начитанность. Как увидите, среди очевидного бреда – впрочем, достаточно цветистого – и самоуверенного шизофилософствования, в его сочинениях нередко попадаются вполне глубокие мысли и даже осуществившиеся пророчества. Если б не болезнь, из него мог получиться довольно продуктивный мыслитель. Хотя, возможно, наоборот – именно безумие обострило отпущенные ему интеллектуальные и творческие способности. Решение опубликовать труды «больного А. К.», мне пришло в наше тяжкое время: когда лучшие умы в тупике, стоит прислушаться к детям и безумцам. А ведь первое издание сочинений этого страдальца, учитывая мизерный тираж 99 экземпляров и суровый гриф, так и осталось втуне. Возможно, я нарушаю чьи-либо издательские и авторские права, но – в утешение себе, – не преследуя личной корысти: весь гонорар обязуюсь перечислить в благотворительные фонды поддержки психиатрических лечебных заведений.
