Замок Хидэёси, Осака, Япония
За четверть века до того, как Артур Белов впервые вошел в
игру
В зале седьмого этажа главной башни осакского замка спиной к
спине стояли два одетых во все черное молодых человека лет
восемнадцати-двадцати – русский и японец. Первый – высокий,
широкоплечий, круглолицый, голубоглазый, обладатель неровной
щеточки юношеских усиков над верхней губой. Второй – практически
полная ему противоположность: низенький, коренастый, его
по-азиатски узкие, но при этом почему-то кажущиеся вытаращенными
темно-карие глаза колко смотрели из-под густых прямых бровей,
длинные волосы были собраны на затылке в подобие косички.
Единственное, что, помимо цвета и несковывающего движение фасона
одежды, совпадало у этих двоих – зеленые надписи Проснувшихся над
головами. Впрочем, сейчас во всей Осаке, пожалуй, не нашлось бы
никого, кто сумел бы их прочесть.
Вокруг же молодых людей в черном царил сущий кавардак: стекла
расставленных в зале музейных витрин были варварски разбиты,
великолепные декоративные ширмы опрокинуты, бесценные экспонаты
эпох Сэнгоку и Эдо без жалости разбросаны и поломаны. Из какой-то
перебитой трубы на пол натекла внушительная лужа. Дверь пожарного
выхода жалобно раскачивалась на единственной уцелевшей петле.
– Ну, кажется, все, – обведя напряженным взглядом учиненный
разгром, удовлетворенно произнес голубоглазый. – Учитель был прав:
стоило расправиться с их Наставником, как весь клан разбежался по
щелям, словно тараканы.
– Вот только старик забыл предупредить, что лидер негодяев
окажется ками, – недовольно проворчал японец.
– Кииоши-сама никогда не говорит всего, – заметил русский. –
Как, наверное, и любой Учитель…
– И когда-нибудь это выйдет боком – не ему самому, так
кому-нибудь из его наивных учеников… В буквальном смысле, боком, –
шагнув от спины товарища, японец ухватился правой рукой за свою
поясницу. – Фрачимиру-сан, у тебя осталась Ки? Кажется, у меня
отбита почка, а сам я пустой…
– Исцелить? – уточнил его напарник, с готовностью
поворачиваясь.
– Если не трудно.
– Без проблем…
– О! Благодарю! – просиял через секунду японец, опуская руку. –
Ну что, приступим к осмотру музея? Как договаривались: мои восемь
надземных этажей, твои – три подвальных.
– Четыре подвальных, – поправил тот, чье славянское имя Владимир
собеседник на свой национальный манер произнес как «Фрачимиру». –
Три верхних обозначены на карте, нижний – нет.
