Нет в жизни справедливости
Маршрутка. Утро. Пробка на мосту через МКАД. У водителя накануне случилась беда-печаль: его (причем не одного, а «с пацанами») отдуплили какие-то нехорошие супостаты. Поэтому он обзванивал еще не битых «пацанов», излагал скорбную историю, и собирал бригаду, чтоб отомстить за честь и достоинство.
От раза к разу повесть приобретала все более эпический масштаб. Главным образом менялось количество победивших противников – по возрастающей, ясное. Поскольку «раненый орел» и так не шибко следил за дорогой, мы (пассажиры) старались сдерживаться и не ржать, чтоб он не отвлекся еще сильнее. Так что маршрутка ползла в пробке, икая и хрюкая на весь мост.
Видимо, под конец «потерпевший» дозвонился до ближайшего кореша, с которым можно было поделиться эмоциями. И тут мы узнали, что сильней всего у него пострадала не подбитая наружность, а ранимая душа и уязвленное чувство справедливости. Потому как с его точки зрения повод для разногласий, конечно, был, но недостаточно серьезный для физического насилия. А супостат взял да напал, причем в грубой и неадекватной форме. Цитируя обиженную сторону: «Он мне первый пробил с ноги в табло, и это было НЕОБОСНОВАННО!».
После этой фразы маршрутка минут пять ехала, мыча как передвижной коровник…
Мораль басни: бьешь в табло (особенно с ноги) – обоснуй. А то человеку потом обидно.
Из всех искусств для нас важнейшим…
Маршрутка, вечер, час пик. Два парня гоповато-спортивного вида обсуждают классическое произведение американского кинематографа: «Крестного отца» с Марлоном Брандо. Никак не сойдутся во мнении, как же крестного отца-то зовут. Один считает, что зовут его Корлеон. Второй, с видом явного интеллектуального превосходства, поправляет «лоха необразованного» – не Корлеон, а Корлеоне. И развивает:
– Его зовут Дон. Это имя такое. А Корлеоне – фамилия.
– А отчество? – уточняет первый (я бьюсь головой о стенку маршрутки и, кажется, зарабатываю синяк).
– Отчество (озадаченно) … отчество… ыыыы…. А отчества у него нету… – И вдруг радостно, с видом озарения: – он же мафиози!
И начинает подробно, в лицах, с явным восторгом изображать знаменитую сцену в день свадьбы, когда к Дону Батьковичу Корлеоне приходят просители. Монолог Брандо «Бонасера, Бонасера…» излагает наизусть в переводе Гоблина. Я корчусь сзади и чуть не вываливаюсь из маршрутки…
