Может ли кто взять огонь за пазуху,
чтобы не прогорело платье?
Царь Соломон. Книга притчей
Соломоновых
Все персонажи, места, заведения и события являются плодом
воображения автора, совпадения случайны.
Возможно.
Эту историю давно следовало записать. Сесть, выдохнуть
решительно, отбросить неловкость и облечь события той поры в
печатную форму. Впрочем, Кошар убежден, что писать обязательно
нужно от руки (хорошо хоть не по берестяным листам писалом), но
история моя, и только мне решать, как с ней обходиться. Ему вообще
нет полной веры: по его заверениям, память моя с той поры должна
была сохранить все в целостности, тогда как я нахожу в
воспоминаниях прорехи, туманные пятна и порой даже теряю нить
событий.
Впрочем, это не важно. Как помню, так и запишу.
Почему я не занялся этим в те дни и почему решил окунуться в
прошлое теперь? Тогда я был в основном слишком занят тем, чтобы
перейти в новый день без потерь (и речь вовсе не о презренном
металле или жалких бумажках), теперь – потому что прошлое, отжитое
и отгоревшее, снова постучалось в мои двери.
Пора закруглять вступление, пока скалящийся надо мной Кошар не
вывихнул себе челюсть.
Все завертелось в начале двухтысячных, когда...
Нет, не с этого следует начать. Меня зовут Андрей Дмитриевич
Бельский, я был тогда и сейчас остаюсь толстяком. А еще я –
огнетушитель.
М-да, снова что-то не то... У кое-кого точно треснет челюсть от
моих потуг на исповедь.
Мне тогда только-только стукнуло девятнадцать, я учился и
работал, раз в месяц выслушивал наставления от ма, питался
полуфабрикатами, эпизодически злоупотреблял спиртным, причем, как
правило, по утрам. Выпивка утром была следствием ночного графика
работы, сменами два через два с двадцати ноль-ноль до восьми
ноль-ноль. Бывало, что отпускали пораньше, если зал был пустой. И
наоборот, случались овертаймы, если народ массово засиживался.
Дневная смена, в которой вполовину меньше людей, «не вывозила»
толпу.
Я был твердо убежден в своей взрослости и независимости.
Телефонные нотации ма из Парижа только тешили это мое убеждение. В
страну романтики и шампанского она укатила из не менее
романтичного, пусть и с менее удачным климатом, Санкт-Петербурга
аккурат после моего совершеннолетия. Спустя год, как преставился
па. Я же Питеру верен: в нем родился, вырос, и последний вздох
надеюсь испустить в нем.
