Читать Гумилев без глянца - Павел Фокин

Памяти Галины Фридмановны Коган

Гумилев – наша совесть.

О. Мандельштам

Гумилев никогда специально не занимался языкознанием. Иностранные языки давались ему с усилием. Он не погружался в стихию античного логоса, как Вячеслав Иванов. Не вызывал первосмыслы родной речи, как Велимир Хлебников. Не заставлял слова звучать всеми оттенками значений, в них живущих, как Марина Цветаева. Но он обладал исключительной филологической чуткостью. Каждое слово он чувствовал с непревзойденной точностью. И в каждом – видел Слово. То, Что «осиянно средь земных тревог». Этой особенностью во многом определяется его поэтическая и человеческая индивидуальность.

Ирина Одоевцева записала рассказ Гумилева о том, как, будучи гимназистом и желая поразить воображение любимой девушки и товарищей, он в девичьем ее альбоме в анкете на вопрос «Ваша любимая еда» хвастливо написал «канандер», имея в виду, конечно, сыр камамбер. И каков был его ужас и позор, когда дома мама обнаружила эту ошибку. Всю ночь метался он от плана к плану, как исправить ситуацию: выкрасть альбом, поджечь дом, в котором жила девочка, сбежать в далекие страны. В конце концов к утру решил порвать все отношения с любимой и больше с ней не встречаться. Так и сделал.

Вряд ли Гумилев придумал эту историю, хотя, возможно, несколько ее драматизировал. Замечательно, как обострен в ней главный конфликт личности пробуждающегося поэта. Здесь есть и юношеский вызов обывательскому миру, и стремление очаровывать, и соблазн превосходства, и наказанное самомнение, и отчаяние, и решимость бороться, и готовность к действию. И весь этот психологический вихрь рождается от слова – красивого, загадочного, нездешнего, в которое подросток влюблен сильнее, чем в девушку, и от грамматической ошибки – ехидной, насмешливой, унизительной. Самое важное, что ни девушка, ни его товарищи ошибки не заметили – они были нелюбопытны и безразличны, но юноша Гумилев тогда уже сделал свой выбор: суд Слова для него – инстанция высшего порядка, филологическая совесть