- Я сказал, вопрос закрыт, Лиса,
- уверена, голос отца был слышен на каждом этаже нашего огромного, но заметно
обветшалого особняка, но никто не рискнул прийти мне на помощь.
- Папа, прошу тебя... - моя
последняя попытка воззвать к отцовским чувствам не увенчалась успехом, потому
что отец вскочил со своего кресла, и со всей силы ударил по столу ладонью.
Несколько бумаг подлетели в воздух, а затем, словно перышки, начали медленно
опускаться на потертый ковер, который когда-то был глубокого изумрудного цвета
и стоил целое состояние.
- Вспомни, наконец, о своем
дочернем долге. Ты выйдешь замуж за лисая Дориана, это вопрос решенный. Но ты
все равно продолжаешь спорить, тем самым показывая свой дурной нрав. Я больше
не намерен обсуждать эту тему, даже если мне придется тащить тебя под венец
силой, клянусь Татиной, я сделаю это, - отец шумно втянул воздух, успокаиваясь,
и снова сел в свое кресло, на которое я так любила забираться, когда была
маленькой, и когда мне удавалось пробраться в кабинет отца незамеченной.
Спорить дальше было бессмысленно,
тем самым я только заработаю новые неприятности. Хотя... разве может быть еще хуже?
Меня собираются выдать замуж за уродливого, толстого лисая, который на двадцать
лет старше меня.
Но это не самое страшное, я
никогда не придавала большого значения внешности, сама далека от идеала, тем
более мой изъян совершенно точно не придавал мне лишней привлекательности в
мужских глазах, но лисай Дориан Марой... он... меня страшила не его внешность,
а его душа, если она вообще у него была.
Этот мужчина был женат пять раз,
и каждая из его жен умирала, не дожив до тридцати лет.
У нас в округе даже ходили слухи,
что он сам убивал бедняжек, желая снова жениться на юной девушке.
Я старалась гнать от себя эти
мысли, но стоило увидеть взгляд лисая Дориана, которым он окинул меня, когда
приехал с предложением к моему отцу, как мои внутренности сковало льдом.
Впервые я почувствовала себя куском сочного мяса, который хотели съесть, и это
учитывая тот факт, что свою пятую жену лисай похоронил всего четыре месяца
назад, и по всем принятым правилам приличия должен был скорбеть по ней, но в его
глазах я не увидела и доли тоски, только похоть и звериный голод.
После этой минутной встречи мне захотелось
помыться, тереть себя мочалкой до тех пор, пока кожа не приобретет красноватый
оттенок.
