Поцелуй начинается с уголка ее губ.
Мягко, почти невесомо ведет в сторону, поглаживая пылающую кожу, прежде чем коснуться плотнее. Целомудренно, не открывая рта, словно затребуй он большее — она убежит.
Амелия вздрагивает, чувствуя спиной холодную твердость шершавой стены и медленно плавится изнутри. По венам бежит огонь, хотя соприкасаются лишь их губы.
Он стоит напротив, совсем рядом, но между ними есть пространство. Воздух практически трещит от напряжения, притягивая их друг к другу.
Ликдар отстраняется, она открывает глаза. И тонет в потемневшем серебре, как в штормовом море.
Амелия резко села, сжав пылающее лицо в ладонях. Надавила пальцами на веки, растерла щеки и запустила пальцы обеих рук в волосы. Прохлада из открытого окна лизнула кожу, остужая. Она поняла, что снова плакала во сне.
Два года! Два чертовых года этот мальчик из прошлого преследует ее. Напоминает о другой реальности, где нет войны, и они не враги друг другу.
Какова ирония! Она так радовалась, когда до нее наконец дошло, что случилось. Когда после затяжного падения и ожидаемой резкой боли от удара, она распахнула глаза лёжа в мягкой постели. В тот миг ей казалось, что все произошедшее — дурной сон. Стоит встать, подойти к окну, увидеть зеркальную гладь озера и ленивых цапель, неторопливо перебирающих длинными клювами в зарослях камыша. Посмотреть вдаль, отмечая, как солнечный свет красиво отражается от снежных шапок скалистых гор. Осмотреться и убедиться, что она все еще в своей личной комнате, в Его родовом поместье, а завтра у них свадьба.
И не было грубого толчка в спину.
Не было полета из окна собственной спальни.
Не было предательства человека, которого она так и не смогла рассмотреть.
Но все, что она увидела в разы отличалось от ожидаемого. Комнатка гораздо меньше, а на соседней кровати сопела какая-то девушка. Зарывшись лицом в подушку, незнакомка мешала себя разглядеть.
Вместо двух широких окон, обнаружилось лишь одно совсем маленькое. Из такого уж точно не получится случайно выпасть. Эта мысль принесла непривычное злорадное удовлетворение, и она словно издалека услышала собственный ироничный смешок.
Пейзаж так же не мог похвастаться знакомыми ей местами. Голая степь, заваленная снежным ухабами. Это выбило из равновесия больше всего. Ведь на дворе должна стоять весна.
