Спокойно. Все кончится хорошо. Потому что когда-нибудь наступит моя остановка и я выйду из маршрутки.
А если нет, то все кончится, естественно, плохо.
Я еду.
Сижу.
Позади меня – заднее сиденье. Забитое.
В переднюю дверь заруливает пролетарий в немыслимом поколении, останавливается посреди салона и мрачнеет.
Дело в том, что позади меня, на заднем сиденье, грохочет Упс! Упс! Упс! Из наушников одного молодого человека.
Но до пролетария не дошло, что дело в заднем сиденье. Это же не мотор, а микросоциум, сразу не разобраться.
Вся беда была в том, что перед ним сидел другой молодой человек, у которого Упс было тише, тоже в наушниках, но пролетарий подумал именно на него.
Виновник же сидел тише воды, ниже травы.
Пролетарий набросился на добычу поближе:
– Сделай тише!
Упс! Упс!
Пролетарий вынул ему наушник:
– Ты глухой?
Ответ с сиденья:
– А машина не раздражает?
– Твой звук раздражает! Щас выкину тебя при всех свидетелях, и все будут справедливы!
Упс! Упс!
Оно, это Упс, добралось-таки до крещендо.
Тут добрые девушки, сидевшие вокруг меня, указали пролетарию на истинного виновника беды, счастливого гада, который сидел и лыбился.
Пролетарий пошел в начало салона, взял там зачем-то оставленную большую красную сумку и пересел поближе к настоящему источнику Упс, глядя строго.
Не знаю, что тут на что повлияло – вид сумки, факт ее доставки или само соседство – но Упс прекратилось.
И воцарился мир.
Тогда пролетарий повернулся к соседу, сосавшему пиво, и начал рассказывать, как работал ремонтником. В звуковом диапазоне Упс и шире.
А я приехал как раз!
Я же обещал, что все кончится миром.
Да, забыл сказать. Девчата, меня окружавшие, взахлеб обсуждали журнал с глянцевыми трусами и передачу про Дом номер Два.
Поздний вечер, метро.
Полный вагон рыбаков.
Финский бульон-залив еще не до конца переварил ледяную корку зимнего жира. Рыбаки сидят до последнего.
Мне их сильно не хватает, этих рыбаков. Несколько лет назад, когда я каждое утро садился в поезд, эти странные люди с громоздкой экипировкой были для меня бесплатным триллером. Удовольствие от созерцания этих фигур, как и от всякого триллера, строилось на контрасте и радости за личный комфорт. Я даже забавлялся, вспоминая не помню, чью, обидную песню про жен, встречающих рыбаков, которых доставили прямо со льдины на чрезвычайном вертолете. «Кормилец спустился с небес», – вот как пелось в той песне, не без высоколобого сарказма. А жены стоят внизу с разинутыми ртами.