И верно. Ведь мы с Ракотом всего лишь «пленники
на невесть сколько тысячелетий, пока не появится некто,
ещё более сильный или дерзкий, и не свергнет нас».
У меня вырвались эти слова, когда уже отгремела битва
в Обетованном, пали Молодые Боги, и Дух Познания,
явившийся нам подле источника Урд, великий Орлангур, провозгласил:
«Вступайте во владение, о Новые Боги!»
Новые Боги. Новые. Боги. Слова эти накрепко засели у меня
в голове на целые бездны времени. Боги. А Боги
должны…
Кому должны? – спросил бы иной киник.
И получил бы выспренний ответ, мол, должны самому
Упорядоченному, раз уж «оно выбрало нас», должны всему
множеству смертных, разумных и нет, расселившихся
по множеству миров.
Потребовалась кровавая битва за Брандей, летающий остров,
с корнями вырванный из плоти Хьёрварда
и перенесённый его хозяевами, слугами Хаоса,
в Межреальность, потребовалось потерять и вновь обрести
Сигрлинн, мою Сигрлинн, чтобы понять одну простую вещь.
Бог должен лишь самому себе.
Парадокс?
Ничуть не бывало.
Большой соблазн умалить самоё себя, сказав: мол, мы лишь слуги
Упорядоченного, воплощающие его волю, что-то вроде верховных
жрецов. Всегда хочется переложить груз на чужие плечи,
прикрыться ещё чьим-то именем, спрятаться за бронёй
непреложных законов, клятв, присяг и долгов.
Но Бог потому и Бог, что присягает не он,
а присягают ему. И нам, паре бывших Истинных Магов,
инструменту, созданному Упорядоченным – или Творцом, –
предстояло самим сделаться теми, кому присягнут. Боги не могут
существовать одни. Закон Равновесия, что проявлял себя всё сильнее
с каждой эпохой, ничего не запрещал и ничего
не прощал. Сила Бога не может растрачиваться на так
называемые мелочи.
Научи другого, а не сделай сам. Научи тех, кому
вставать на пути разрушения, распада и Хаоса.
Не говори о добре и зле, веди речь о сохранении
сущего, а с добром и злом разумные разберутся
сами.
Так появились мои подмастерья. Сами они называют себя моими
учениками. Ученик же у меня только один – Хаген,
последний из всех и формально давно Учеником быть
переставший, но, пока бьётся его сердце, никого иного назвать
Учеником я не в силах.
Однако задолго до того, как мы с Ракотом впервые
сошлись лицом к лицу со Спасителем, до того, как
вернулась Сигрлинн, пока ещё летел, рассекая простор Межреальности,
мой тайный замок, погубленный Дальними[1], – мне довелось-таки
постранствовать, как в былые времена.