– А ты… что… здесь… как… – захлебывается от избытка эмоций рыжая, никак не ожидавшая наткнуться на брата своего мужа у меня в салоне.
– Я здесь работаю и очень тебе рекомендую расслабляющий массаж. Выглядишь плохо, нервная какая-то, мешки под глазами, – смеется Ванька, игнорируя злобное шипение, и за плечи уволакивает Марину в сторону массажного кабинета.
В остальном, открытие проходит без сучка и задоринки. Полная дама обещает водить своих сыновей-близнецов в одинаковых серых штанах и рубашках с подтяжками только к нам, когда их шевелюры отрастут, а юная бьюти-блогер с пирсингом в носу и выбритыми висками обещает разрекламировать «Кабриолет» у себя в инстаграме.
Утреннее волнение стремительно отступает, и я даже позволяю себе скинуть лакированные туфли-лодочки, вытягивая босые ноги под столом. Перебираю звенья металлического браслета, блаженно жмурюсь, мечтая о теплой ванне с солью и пеной, и не оборачиваюсь на порыв морозного воздуха, просачивающийся сквозь открытую дверь. Как оказывается, зря.
– Поздравляю, Лиз, – в несколько широких размашистых шагов Саша преодолевает расстояние до моего кресла и прижимается прохладными губами к виску. Букет белых тюльпанов в самой обычной упаковке из коричневой бумаги, перетянутой светло-сиреневой лентой, перекочевывает ко мне на колени и заставляет сердце учащенно биться.
– Все-таки приехал? – роняю риторический вопрос и скольжу пальцами ему под пиджак, обнимая за талию. Кровь мгновенно разносит тепло по венам, а в груди буйным цветом цветет весна, и совсем не важно, что за окном пару часов назад срывался мелкий колючий снег.
– Я боялся, что не успею, поэтому не стал обещать, – объясняет причину недавнего отказа Волков, отчего мое восхищение им только растет. Уж если я и что ненавижу в людях, так это пустые слова.
– Устал? – я вижу и синеватые тени под его глазами, и то, как он ослабляет, очевидно, надоевший тонкий темно-синий галстук. – Кофе?
Я не успеваю отдать распоряжение, а Саша – согласиться, потому что из массажного кабинета выплывает посвежевшая Лебедева. Она инспектирует нашу фривольно-непринужденную позу, кривит в узкую линию губы и бросает в нас ядовито-саркастичное.
– Хорошо, что я ушла от тебя к Глебу. Не люблю быть второй, – Волков хмурится, непроизвольно сжимая кулаки, но молчит.