Она сама затащила меня в постель. Ну, и я,
конечно, не был против. Меня забавляла сама ситуация, в которой я оказался.
Кроме того, перспектива заработать не могла не радовать. Мне нужны были деньги
на оплату обучения. Ведь после того, как меня отчислили, я потерял право
бесплатно учиться в универе. А мать сказала, что, раз я вот так взял и похерил
всё, что было накоплено ею, то теперь должен сам нести ответственность за свою
судьбу. Заработанные деньги я откладывал на оплату каждого семестра. А теперь
мне пообещали столько, что я сразу мог оплатить за полгода вперёд. Не важно,
что до этого я ремонтом почти не занимался. Татьяна же ясно сказала: достаточно
поработать в её комнате. А что там конкретно будет происходить, это уже детали.
Почти две недели я провёл у неё.
Физические нагрузки оказались солидными. Когда я возвращался вечером к бабушке,
она, глядя на меня, говорила: «Паша, ты очень устал. Может, пора уже прекратить
эту работу?»
– Скоро, бабушка, – обещал я. – Осталось
совсем чуть-чуть.
Татьяна мне быстро надоела. И это было
предсказуемо. Ну, не может страсть к женщине длиться слишком долго. Страсть
подобна вспышке молнии – озарит своим ярким светом, ослепит на мгновение, а
потом так же быстро отпустит. И следа не оставит. Так произошло и у нас. В один
из дней я решил, что мне пора.
– О чём думаешь, Паша? – Татьяна протянула
руку, хотела дотронуться до моих волос, но я отшатнулся. Терпеть не могу, когда
ко мне прикасаются без моего разрешения.
– Думаю, что нам пора заканчивать эти
встречи, – напрямик, глядя ей в глаза, отвечаю я.
Татьяна выдерживает мой взгляд. Снаружи
кажется спокойной и самоуверенной. Внутри, может быть, что-то и изменилось, но
мне нет до этого никакого дела. Я не склонен к сентиментальности.
– Что ж, однажды это должно было
произойти, – говорит она.
– Свою работу я выполнил, – продолжаю я, –
пора уходить, – и встаю с кровати.
Татьяна смотрит, как я одеваюсь.
– Сколько тебе заплатил мой муж? –
спрашивает она.
– Достаточно, – коротко бросаю. Я начинаю
злиться на неё, сам пока не понимая причины.
– Если хочешь, могу добавить, – и она
расплывается в самой отвратительной улыбке, которую я когда-либо видел.
– Что ты хочешь сказать? – резко вскидываю
я.