– Да, комнатка тесная, – сказал он,
осмотрев её. – Сколько вас здесь будет?
– Пока двое. Комендант сказала, что моя
соседка приедет вечером.
– Ну, тогда располагайся.
Комната, действительно, была небольшой и
состояла из двух стоящих напротив друг друга кроватей, двух тумбочек и двух
шкафов. Стол, два стула и одно большое окно посередине. Я заглянула в него.
Высокое дерево протягивало ко мне свои ветви, словно в знак приветствия.
Недалеко была проезжая дорога. Значит, отсюда мне будет видно, кто заходит в
общежитие и кто выходит из него. Хотя какая разница? Разве я буду стоять и
смотреть, как люди снуют туда-сюда? Комендант же ясно сказала: помни, зачем ты
сюда приехала.
Петр Алексеевич помог мне занести все
вещи.
– Спасибо. Дальше я справлюсь сама, –
поблагодарила я его, давая понять, что жду его ухода.
– Ну, тогда, мне пора, – сказал он. –
Звони, пиши. Приезжай почаще. Если надо, мы сами приедем.
Я проводила его взглядом, а потом снова
вернулась к окну. Видела, как он садится в машину и уезжает. Мы были в добрых
отношениях до тех пор, пока он окончательно не вошёл в нашу семью, разрушив,
тем самым, моё доверие. Он оказался предателем, и пережить это было не так
просто. В наши редкие теперь встречи с отцом он спрашивал о том, «как поживает
мой новый папа». Я отрицательно мотала головой: отец у меня был и остался один,
другого не существует. Но моему родному человеку, убитому горем, сложно было
принять своё новое положение. Дух пессимизма, присущий ему и раньше, теперь
захватил его целиком. И я не знала, как вывести его из этого состояния. Мне
хотелось ему помочь, но я не чувствовала в себе сил для этого.
И
так, завтра первое сентября, и в этот день впервые за одиннадцать лет я не
пойду в школу. Волнение охватывало меня всякий раз, когда я думала о том, что
мне предстоит. В университете, наверное, будет трудно учиться, по крайней мере,
поначалу. И ни одного знакомого человека не окажется рядом. Одноклассники
разъехались по разным городам, со мной не поступил никто. Слишком высокий
проходной балл. Я могла бы этим гордиться, но… Вряд ли мне знакома гордость.
Я успела разложить вещи по тумбочкам и
шкафам, застелить постель. Простая деревянная кровать с уже изрядно вылинявшим
матрасом. Мебель с облупившейся краской. Конечно, не таким я представляла своё
новое жилище. Привыкшая к совсем другой жизни, я смутно начинала понимать, в
какую историю попала по своей же воле. А ведь мама убеждала меня снять
квартиру. Но я с высоко поднятой головой убеждала её (и себя, в том числе), что
для меня прекрасно подойдет студенческое общежитие.