Родные, сопровождавшие дочерей, остались за ажурной оградой – в день Испытания на территорию Храма могли заходить только девушки.
С утра небо хмурилось, временами, начинал накрапывать дождь и сердитые порывы ветра, так и норовили пробраться под плащи, выдуть остатки тепла и храбрости.
Наконец, вышел младший жрец, позвал за собой.
Девиц завели в одну комнату, где не было ни дивана, ни стульев. Пришлось стоять, ожидая, что последует далее.
- Сейчас начнется Испытание, - важно провозгласил жрец. – По моему знаку одна из вас зайдет вот в эту дверь.
- А, дальше? – робко спросила девушка из Кратовица. – Куда идти дальше, и что делать?
- Вам всё скажут и покажут, - недовольным тоном ответил мужчина. – Больше слушайте, меньше говорите.
Донесся тихий звук и жрец подобрался.
- Ты, - ткнул он пальцем в разговорчивую блондинку, - заходи в дверь.
Через некоторое время снова раздался тот же звук, и жрец отправил следующую девушку.
Аэлина нервничала, сама себя успокаивая – её старшая сестра два года назад успешно прошла Испытание, дара у неё, как и у их матери, не обнаружилось, и Солея благополучно вернулась домой. Через год вышла замуж за сына соседнего землевладельца, который давно оказывал ей знаки внимания, и сейчас ждала первенца.
Соли ничего про Обряд не рассказывала – не помнила. Говорят, что Храм стирает воспоминания. Зачем это нужно, что там за испытания? Единый, пожалуйста, пусть она окажется бездарной!
Девушка вспомнила, как недоволен был отец, когда у Солеи не нашли дара. Было отчего: маг заплатил бы отцу одаренной невесты большие деньги, а раз она без дара, то магам не интересна. Вместо получения прибыли, родителю пришлось самому раскошелиться – на приданое дочери.
Редко, очень редко рождались девочки с даром. Их на всех не хватало, поэтому-то каждый отец, у кого дочери исполнилось восемнадцать, ждал Испытания с надеждой, в то время как его дочь – со страхом.
Маги жили в особняках, в богатых поместьях, что творилось за их стенами, не знал никто. Внешне, для беглого взгляда со стороны, жёны волшебников жили в богатстве и довольстве. Муж берёг жену, как берегут ценную редкость, ей не приходилось работать или думать о куске хлеба. Но за все приходится платить, и жёны волшебников платили своей свободой.
Конечно, жене не запрещалось навещать родных, но всегда – в сопровождении мужа. При нём же родные, как правило, робели, боялись слова лишнего сказать, не то, чтобы расспрашивать дочь о житье-бытье.