- Более выгодное предложение, чем от меня, вы не получите, - бросил Стефан. – Называйте ваши условия.
Горас колебался.
С одной стороны, он боялся продешевить. В конце концов, он растил дочь восемнадцать лет и имеет право заработать столько, чтобы хватило на безбедную жизнь. Но – советник императора. С такой фигурой спорить – себе дороже. Потом – иметь такого влиятельного зятя очень полезно.
- Тысячу двойных золотых и место при императорском дворе для моего сына, - решился любящий отец.
- Я дам две тысячи двойных золотых, - ответил потенциальный зять. – Что до места, то ко двору не берут за красивые глаза. Если ваш сын не сможет быть полезен, ничьи просьбы и заслуги не удержат его на должности.
- О, Аверий – прекрасный молодой человек! Очень ответственный и целеустремлённый! – горячо заговорил Горас. – Вы не пожалеете!
- Хорошо, я подумаю, что можно будет сделать. Итак – заключаем сделку?
- Две тысячи двойных золотых?
- Да.
- Когда?
- Немедленно, - магистр сделал пасс, и на стол упали два туго набитых кожаных мешочка.
Горас сглотнул – сумма была огромная. На один двойной золотой семья из четырех человек могла припеваючи жить целый месяц.
- Я согласен, но с девчонкой будете договариваться сами, - решил он.
- В каком смысле? – выгнул бровь Стефан. – Она строптива? Непослушна? Вы её не сумели достойно воспитать?
- Аэлина – хорошая девушка и послушная дочь, но я упустил пару моментов – она слишком много читала, и у неё есть жених. Вернее, не совсем жених, но они симпатизируют друг другу, и я знаю, что Эдвиг ждал только Испытания, чтобы просить её руки. Сами понимаете, что девушка не будет рада, и возможны сложности. Она может быть довольно упряма, если что-то вобьет себе в голову.
- Я разберусь, - кивнул магистр. – Деньги ваши. Огаст засвидетельствуй наши подписи и сам факт передачи мне отцом девушки всех на неё прав.
Девушек, кому в этом месяце исполнялось восемнадцать, набралось всего четверо.
Двух отцы привезли из Драговля и Скана, одну – из Кратовица. А Аэлине и ехать никуда не надо было, она родилась и жила в Перегриме, на Левом берегу.
Девушки стояли жалкой, жмущейся друг к другу, кучкой у главного входа в Храм Единого. Сейчас решалась судьба каждой из них – жить ей вольно, как живут родители или, если обнаружится дар, проститься со свободой.