Орк с гномом смотрели на меня с каменными лицами. Я ничего на
них не мог прочитать, но их выражение в комплекте с позами не
оставляло сомнения в том, что моя версия для них неприемлема.
— Почему нет? — разозлился я. — Мы ведь даже не проверили это
направление. Не сходили к Линькову на работу, не поговорили с
коллегами, с начальством. Уперлись в этот обряд, будто это
единственная заслуживающая разработки версия.
За спиной гнома возникла вдруг Шар’Амалайя. Тронула его за
плечо, прося посторониться, вошла в кабинет. Взгляд ее постоянно
соскальзывал с меня, будто она и хотела на меня посмотреть и
одновременно не решалась.
— Сейчас говорила с центральным офисом, — опять же ни к кому
конкретно не обращаясь, проговорила она. — Завтра к обеду приезжает
следственная бригада из Москвы. Мы все поступаем в ее распоряжение.
Кроме… тебя, Антон. По тебе отдельное распоряжение — снять с
расследования, вернуть на прежнее место службы. Сегодня.
— В смысле? — я как-то поплыл даже, слишком резким был переход
от обсуждения новой версии к таким вот новостям.
— Я к этому отношения не имею, — ответила эльфка. — И как по
мне, оставила бы тебя в группе, даже с учетом приезжих. Но решать
не мне. Кроме всего прочего, я еще от начальства втык получила за
привлечение не аккредитованного сотрудника. Будто это мое решение
было.
— …ть! — выругался гном. — Такой шанс был раскрыть дело и,
может, даже свалить отсюда! Почти успели же!
Я не стал ему говорить, что наша группа и близко не стояла к
раскрытию преступления. Я думал только о том, что мое снятие с
расследования произошло как-то слишком быстро и односторонне. Так
же, как и назначение. Политика, сказал на месте преступления
Лхудхар. И не ошибся. Только я не понимал, каким боком тут
политика. Но намеревался это выяснить. Сняли меня, не сняли —
плевать. Я не для того в полицию пошел служить, чтобы отваливать в
сторону, как только на горизонте появятся интересы власть имущих.
Не после того, как газом отравили женщину, уже потерявшую мужа, и
двух ее маленьких детей.
Человек, обещавший ей беседу, не обманул. Он не стал и дальше
держать девушку в лабиринте. Правда, при этом он просил ее не
делать глупостей и сдерживать эмоции, которые, как он выразился,
вполне понимал. Иначе, говорил он, придется принять меры —
«все-таки режимный объект, милая Кэйтлин, вы же понимаете?». На
завуалированные угрозы Кот ответила обещанием вести себя хорошо.
Она и не собиралась буянить. Пока.