-Это я виноват в его смерти.
Это были не те слова, которые он собирался произнести. Но именно
они сорвались с его губ.
-Что?
-Я виноват в том, что он погиб. Все они погибли. В той проклятой
системе… Карин, я допустил ошибку.
Последние слова, словно битое стекло продрались сквозь его
горло. Он говорил едва ли не через силу. Карин замерла, протянув
руку к стоявшей на столе и исходившей паром чашке с чаем.
-Не смей…
Но он, казалось, даже не слышал её.
-Я… Я заколебался. Когда всё произошло, я промедлил и…
-Замолчи!
Сидящая перед ним женщина почти прошипела эти слова, словно они
отдавали ядом.
-Не смей говорить это! Слышишь?! Он считал тебя своим лучшим
другом. Учился у тебя. Ты сам знаешь это не хуже меня.
Её слова обжигали его, подобно калённому железу. Манфред хотел
поднять глаза и посмотреть на неё…
…но не мог. Он просто стыдился этого.
-Именно по этой причине, он отказался от должности капитана в
прошлом году.
Услышав это, Ван Кройтц вздрогнул.
-Что? Я думал...
-Дюваль хотел пройти с тобой через ещё один поход,- резко
перебила она его. -Хотел набраться дополнительного опыта. Считал,
что это поможет ему в будущем. Он считал тебя одним из лучших
офицеров вашего проклятого флота. А теперь ты имеешь наглость
сказать, что… что…
Карин задохнулась от гнева, не способная сказать ни слова. Когда
Манфред пришел к ней, она ждала чего угодно. Слов утешения.
Уверения в том, что Дюваль был героем. Что он исполнял свой долг до
самого конца, не стараясь уклониться от него, каким бы тяжёлым он
не был. Именно так поступил бы её муж. Но не извинений. Только не
этого. Не проклятых слов раскаяния. И только не от «него».
-Карин, я…
-Он спас тебя! Манф, он вытащил тебя с разрушенного мостика. Я
знаю это! Уже получила письмо. Я знаю, как он погиб. Он умирал,
спасая твою жизнь. И ты смеешь говорить мне о том, что
сожалеешь?!
Её руки дрожали от гнева, злости и сожаления. Манфред наконец
смог поднять глаза и взглянуть на неё. Но всё что он увидел, было
лишь сожаление с горькой примесью отвращения. Отвращения к нему.
Его слова привели к этому. Его действия посадили эту боль. А всё
что он мог, это говорить правду. То, во что верил и знал сам.
-Карин, послушай… Я не смог…
Резкая пощёчина обожгла его лицо. Удар был настолько
неожиданным, что он даже не заметил его. Манфред почувствовал
медный привкус крови во рту, когда прикусил губу.