Нахал!
Телефон в его
кармане снова начинает безостановочно вибрировать. Отвернувшись от меня,
сводный брат вынимает последнюю модель айфона и приковывает внимание к экрану.
Медлит секунду и бросает в мою сторону последний беглый взгляд, прежде чем
ответить на звонок.
― Привет,
сладкая, ― мурлычет собеседнице.
― Придурок, ―
буркнув, я отлипаю от стены и торопливо семеню к лестнице.
АНТОН
― Антошка! ―
раздается глумливое шипение сверху.
Нацепив на
лицо суровую гримасу, я тяну штангу весом пятьдесят килограммов к поясу и не
отвлекаюсь на посторонние звуки. В частности ― на шелест знакомого голоса
рядом.
Четко соблюдаю
короткую амплитуду движений. Завершаю второй подход по двенадцать поднятий
широким хватом. В тренажерке пусто, гремит рок, помогая сосредоточиться на
выполнении техники горизонтального жима и отгородиться от ерунды, ставшей
эпицентром головного ералаша.
Ерунды по
имени Наташа Ибрагимова. Дьяволица с ликом ангелочка.
―
Антошенька-а, ― не унимается клоун, чья ладонь мельтешит у меня перед глазами.
― Здравствуй, сладкий. Я жду свою порцию настоящий мужских обнимашек!
Идиот.
― Завались, ―
рычу я.
Гад смеется.
― Я щас
расплачусь от того, как ты мне рад, ― язвит Мирон Градов, один из моих лучших
друзей.
Проклятье, или
благословение наша дружба ― я до сих пор не определился. Наверное, эти понятия
идут в комплекте и по отдельности не могут существовать, иначе связь не будет
считаться полноценной. А началось все весьма прозаично: мы, тринадцатилетние
пацанята, отколошматили друг друга из-за девчонки, которая по итогу не
досталась никому из нас и выбрала третьего.
Навалившись на
наклонную скамью лицом вниз, качаю мышцы центральной части спины.
Трапециевидные, ромбовидные, так же задействованы большие круглые и задние
пучки дельтовидных. Перечисляю снова и снова вместо того, чтобы прокручивать
имя одного гадкого утенка, вернувшегося из Испании гребаным прекрасным лебедем.
Я растворяюсь
в адском жжении, пронизывающем мое потное тело до костей, и упорно добиваюсь
того, чтобы прогнать из головы провокационные картинки сисек Ташки. Во время
перепалки в коридоре, когда от моего прикосновения у нее затвердели соски, я на
мгновение отключился от реальности и допустил мысль о том, чтобы сорвать
тряпочку с ее тела. На одно чертово мгновение жажда увидеть Ташу обнаженной
завладело всей моей аморальной сутью.