– Как вы можете?.. – Мае хотелось
высвободиться. Наблюдать высокородную даму в столь жалком виде
казалось чем-то постыдно-запретным. Проплачется и ещё пуще
возненавидит… – Это же грех!
– Им объясни! Посмотрим, как поверят
в твою непогрешимость! Прежний священник, хоть сам и был никчёмный
пропойца, учил кротости и терпимости. А этот – призывает выискивать
врагов где ни попадя! И в ком нашёл? В нецелованной соплячке! –
втянула женщина покрасневшим носом. – Вместо того, чтобы заняться
похоронами, как я распорядилась… Даже покойника в покое не
оставят!..
– Мартин поцеловал меня…
– В щёку? Не считается!
– Пустите к нему. Я должна
проститься…
– Нет! Чтобы тебя растерзали на
месте?! Ворота закрыты и не откроются, пока фанатики не
утихомирятся!..
– Хоть посмотреть на него!..
– Каким ты видела его последний
раз?
– Темно было… Даже лица не
вспомнить…
– Просто представь…
– Заботливым – безрукавку дал
погреться – и, кажется, счастливым…
– Таким и запомни. Ему сейчас там
очень важно, чтобы здесь кто-то думал о нём хорошо. И у тебя всё
образуется. На дворе не лето, а ночью ещё похолодает. Вот и остудит
их разум.
*****
Однако ни на следующий день, ни через
день народ и не подумал расходиться. Чтоб не замёрзнуть, на
противоположном склоне развели костры. От собранного по окрестным
перелескам сырого хвороста стелился едкий дым, окутывая башни и
заползая в окна. Пришлось их закрыть, чего хозяйка не любила. Утром
людей на подступах к замку, вроде, поубавилось. Но спустя некоторое
время пожаловал святой отец с новым, ещё большим числом возмущённых
сторонников, очевидно, присоединившихся после похорон. На краю рва
толпились мужчины неопределённого возраста с землистыми лицами и
натруженными руками. Их угрюмое молчание таило в себе не меньше
угрозы, чем визгливые женские голоса за крепкими спинами,
посылающие неразборчивые проклятия.
– Приветствую вас, падре, – совсем не
приветливо молвила хозяйка, с трудом заставившая себя спуститься
вниз. – Что надобно этим людям?
– Спросите их, – смиренно ответил
пастор. – Могу говорить лишь за себя.
– Слушаю.
– Хотелось бы вернуться к прерванному
разговору.
– Кажется, мы его не прерывали, а
завершили. Или?.. Припоминаю… Явились истребовать плату за
отпевание? Я распоряжусь выплатить.
– Понимаю, не барское дело следовать
за гробом усопшего раба. И претит разделять горе простых людей. Но
им не всё равно! Как и вашему покорному слуге… Скорбь взывает к
возмездию.