– Уже нет.
– Тогда составьте компанию, –
пригласил пилигрим. – Рад видеть! Собирался сам навестить, да вы
меня опередили. Пришлось охранять напиток, пока там развлекались.
Беспечная расточительность, с вашим-то достатком. А теперь, небось,
нагрелось.
– Сами отчего без угощения? – спросил
Фридрих, подсаживаясь. – Заказать?
– Благодарю за любезность. Я не пью.
Тем более такую дрянь, которая в разы дороже красной цены.
– Тогда поужинать? Хозяин не даст
сидеть за просто так.
– Обойдётся! Сыт.
– Поиздержались в путешествии?
– Для необходимого средств
достаточно. Постель и крыша есть, а умеренность в остальном лишь
способствует ясности мысли.
– Клопы не докучают?
– Похоже, больше я их пугаю, –
отшутился пилигрим, явно намереваясь настроить собеседника на
доверительный лад. – Правда ваша, не самое милое заведение.
Встречаются гостиницы много добротней и, что греха таить, дешевле.
Но ни одна не стоит так удачно. Любые новости стекаются сюда
раньше, чем в город или замок. И далеко не каждая туда в конце
концов попадает. А мириться с неудобствами не привыкать. Бывало и
похуже.
– Вам не откажешь в умении выбирать
места, откуда хорошо шпионить.
– Лестное наблюденье, – обратилась
колкость в комплимент. – К слову, здесь сохранилась пара приличных
комнат, в старой части, видимо, ещё с тех времён, когда не все
конкуренты разорились, и надо было держать марку. Естественно,
пришлось накинуть за одну из них. Зато оттуда открывается чудесный
вид через овраг прямо на тракт.
Вот чьё окошко увидал с дороги
сыщик-самоучка, пока прятал за пазуху улику. Оказывается, и его в
тот момент изучали.
– Чего у вас новенького? – нарушил
старик неловкое молчание.
– Будто не знаете! – учитель не видел
смысла пересказывать про убийство, похороны и на кого пало
подозрение. Эти известия уж точно не могли здесь пройти мимо его
ушей.
– Так, в общих чертах. Хотелось бы
подробности.
– Тогда извольте за ними сами. Может,
заодно вразумите некоторых. А то все с ума посходили от суеверных
крестьян до ваших соседей – городских гостей.
– С ними не общаюсь. Сильно заняты.
Особенно эти, – кивнул странник в зал, где за столиками похрапывали
гвардейцы, – с утра до вечера. Глядишь, и не понадобятся вовсе, без
них обойдётся. Хотя не хотелось бы. Видите ли, самый суровый закон
милостивее стихийного гнева черни. Впору порадоваться. Народишко-то
становится сознательным. Раньше бунтовал, не желая платить подати
или воевать за сюзерена, а теперь требует суда над ведьмой.