– Пошли! – увлёк Йозеф в боковое
ответвление. – Здесь всегда так. В лазарете потише. Какая-никакая
больница. Где положено выздоравливать, прежде чем… Впрочем, нашего
пациента это вряд ли коснётся. Там мертвецкая – указал дальше по
коридору, – со вторым выходом, чтоб жмуриков прямо в Щель
сбрасывать. Угадай, кем нынче заполнена – дружками твоими. После
смерти так же скучны, как и законопослушные сограждане. А при жизни
– оригиналы, коллекцию составлять можно. Взять хоть из оставшихся:
Том этот – сам бешеный пёс, многих, наверно, погрыз, а помирает от
укуса. Или сообщница их – падка на всё блестящее, точно сорока, и
притом грязнуля. В карманах мусор всякий – шелуха, угольки – даже
не вытряхнет!.. Ключ давай, – бросил охраннику.
– Куда? – вздрогнул тот спросонья,
преградив дорогу.
– Не узнал, что ли?
– Вам можно, а постороннему
запрещено!
– Так это ж я, болван, распорядился.
Он не заразный.
– Кто?
– Какая тебе разница! И тот, и
этот!..
– Ну, раз такое дело… Почто тогда
стращали?.. – протянул стражник факел и сам взялся отпирать.
– Я им нарочно, – шепнул товарищ
Фридриху, – чтоб поменьше его бред слушали. А то временами такое
плёл! Даже бедняге бургомистру досталось…
– Чего о нём говорил?
– Обзывал нехорошими словами. «Врун»
и «мошенник» – из них самое невинное. Кристалльнейшего человека!..
Милости прошу в палату для важных персон.
Та являла собой обыкновенную камеру,
даже без окошка. Йозеф установил в держатель факел и кивнул на пол,
покрытый тонким слоем несвежей соломы. Если Тома под семью шубами в
пещерке заметно потеплее колотило от озноба, можно представить,
каково ему теперь. Кабы не дрожь, запросто сошёл бы за ошибочно
попавшего сюда из мертвецкой. Единственная привилегия – сверху было
наброшено одеяло, но такое же тонкое и драное, как и его теперешнее
облачение.
– Вот, – сообщил лекарь. – Привёл
тебе. Не того, кого просил, но и на том спасибо скажи.
– Опять ты? – взметнулись прозрачные
руки, точно ветки из переплетённых жил. На одной не в тон
остальному белела аккуратная повязка. Ржавые кольца оков съехали к
локтям.
– Не рад? Не того ждал? – попробовал
Фридрих смотреть ему в глаза, но не смог, переведя взгляд на
замызганную мешковину под колом выступающим кадыком.
– Знать, не за тем явился, чтоб меня
радовать, – прохрипел больной. – Как и я сюда попал не для
развлечений.