– О! Сами постигли? И сколько их?
Каковы остальные?
– Пожалуйста! – проигнорировал
учительскую иронию Посланник. – Мир держится на трёх «добродетелях»
– Алчность, Зависть и Страх. Их равновесие залог существования. Но
если одна ослабнет, или, наоборот, возобладает над остальными – он
зашатается, как колченогий табурет, и в конце концов опрокинется.
Желаете, чтоб на каждой остановился подробнее? Извольте. Алчность –
стяжание себе всевозможных благ: богатства, удовольствий, славы,
впечатлений, вдохновения, переживаний… Приходит с первым вдохом,
заставляет утолять жажду, принимать пищу, удовлетворять
любопытство, похоть и так далее… Зависть – назовём так, хотя и это
слово не совсем точно отражает суть. Но ничего более подходящего не
идёт на ум. Желание чтобы было не только, и не столько хорошо, а
лучше чем другим. Или им – хуже, чем тебе. Что в общем-то одно и то
же. Основа конкуренции, вечной борьбы, стремления к иерархии и
занять в ней местечко повыше, венцом чего являются бунты и войны,
из которых складывается история. Страх – пожалуй, самое благое из
троицы. Велит повиноваться и служить не только собственным
капризам. Уберегает как от губительного бездействия, так и от
излишней суеты. Наименее вреден для окружающих и мира. Спрашивайте,
если, по-вашему, упустил что-то, чем необходимо дополнить
перечень.
– Тяга к познанию?
– Вы невнимательно слушали. Алчность!
Разумеется, не без зависти к её объекту.
– Жалость?
– Станете жалеть того, кому лучше
вас? То-то!
– Месть? – входил в азарт
Фридрих.
– Один заставил другого страдать, сам
при этом не понеся убытка, либо наслаждаясь. Что первый к нему
испытывает?
– Жажда справедливости?
– Та же зависть, просто вывернутая
наизнанку. И то не всегда. Чужие незаслуженные пряники её
поборниками воспринимаются болезненней кнута. Для себя же те видят
справедливым мир – в котором живёшь лучше всех, и при этом не
беспокоят ни страх, ни совесть, если кто-то чувствует разницу.
– Кстати, что скажете о ней? –
подхватил учитель. – Одному из чувствующих.
– Её себе придумали, отчего-то
стыдясь называть настоящим именем. Очень смело! Но дела не меняет.
Обличья пытаются изобразить разными, но суть одна.
На память пришла фраза Йозефа насчёт
оборотня, являвшегося Тому. Получилось, они с пилигримом сходятся?
А сам?