Поймать младшую Уизли у меня получилось на следующий день.
Девочка находилась в подавленном состоянии. Это было настолько
очевидно, что даже не нужно было читать её мысли, которые по
прежнему были мне недоступны. И куда только смотрят её братья?
Четверо из них учатся на Гриффиндоре — и только один Рон обратил
внимание на неё. Самое интересное, мне не удалось прокрасться
незамеченным к Джинни. Она резко развернулась на пятках,
всматриваясь в место, где я находился под покровом
мантии-невидимки.
Шпик из меня никакой. Надо взять на заметку: покров древнего
артефакта все же можно пробить. Вопрос в том, как маленькой девочке
на первом курсе Хогвартса это удалось. Она ещё не видела меня, но
явственно ощущала.
— Эй, есть тут кто нибудь? — Спросила она.
Я рассчитывал проследить за ней, вдруг она бы вывела меня на
тайную комнату, но можно сыграть в открытую.
— Привет, Джинни. — Поздоровался я с ней, выйдя из
невидимости.
— Оу, Гарри… Что ты тут делаешь?
— Могу задать тебе тот же вопрос. Ты ведь направлялась на третий
этаж?
— Откуда ты… Нет! В смысле, я… — Джинни запуталась в словах,
крепче сжала черный дневник в руках, я ещё раз попробовал
прозондировать её разум. Стена, как и час назад, как и вчера днем,
надежно ограждала помыслы девчушки. Любую стену можно сломать,
вопрос — стоит ли? Состояние кататонички определенно вызовет кучу
вопросов, даже у рыжих кротов Уизли.
— Не стоит волноваться, Джинни, я не осуждаю тебя.
Девочка переминалась с ноги на ногу, желая что-то мне сказать.
Её воля боролась с чужой. Эта борьба в прямом смысле отображалась у
неё на лице, меняющем выражение ежесекундно.
— Джинни, ты ничего не хочешь мне сказать?
— Что именно, Гарри?
— Например, откуда у тебя этот потрясающий черный дневник в
кожаном переплете?
Джинни отступила на шаг и мне показалось, что сейчас она
попытается сбежать, лишь бы не отдать дневник. Я видел, какое
усилие ей стоило сделать над собой, чтобы выбросить его из рук на
пол. Потом её прорвало.
— Я не хотела, Гарри, не хотела причинять вред миссис Норис, и
не хочу, чтобы другие ребята пострадали, но голос слишком силен. Я
его все ещё слышу. Прости меня.
— Не бойся, — подошел я поближе к ней, ногой отбросив в сторону
дневник. — Я позабочусь о нём, а ты иди обратно к Рону. Не говори
ему ничего, больше голос тебя не побеспокоит. — И никому лучше не
говори, что случилось. Приказ звучал между строк, подкрепленный
магией.