- Ты заставляешь меня их разбирать, забыл? Так что я
даже знаю, какие из них правдивы.
- Не страдать же мне в одиночестве, - О'Ши коротко
хохотнул.
- Не довольно ли на сегодня страданий? - хмыкнул
сид.
В наушнике пост три доложил о возвращении блудного
констебля и найденных возле карусели документах на имя мистера
Гилберта Грэма. О'Ши снова тихо чертыхнулся. В темноте над полем
зажёгся мощный прожектор главной сцены.
Бесцеремонно подталкиваемый в спину Тисом
шеф-инспектор пробрался через толпу почти к самому ограждению. На
кой хрен это нужно, он не совсем понимал. Однажды ему уже довелось
быть на концерте Томаса Лери. Ник отлично помнил нечеловеческий
голос, призрачное ощущение, что прямо здесь и сейчас происходит
волшебство.
Арфист Королевы Холмов уходил из Байля и
возвращался. О'Ши видел его трижды на рыночной площади и еще раз
десять в других местах. Глядя снизу вверх на мужчину на сцене Ник
подумал, что у такой жизни есть некоторые преимущества. За девять
лет с того концерта в "Зелёных рукавах" Томас Лэри почти не
изменился. Время было к нему гораздо более милосердно, чем к самому
О'Ши.
Он думал об этом с некоторой толикой зависти, глядя,
как басист и волынщик занимают свои места на сцене. Потом
прожектора погасли. Толпа затихла.
Как и в тот раз, начала волынка, пронзительно и
ликующе. Потом вступил голос, и было всё то, чему Никлас О'Ши едва
ли находил названия у себя в голове: далекий зов, и обещание, и
огонь, загорающийся в зимней ночи, голоса, которые едва слышно
звучат в тумане Границы
В темноте вспыхнул свет, луч выхватил фигуру певца,
сидящего на высоком табурете, и белую арфу у него на коленях.
Волынка смолкла, давая говорить струнам, и к зову, огню и далеким
голосам добавилась ледяная апрельская капель.
Потом, отвечая Тому Лэри, запела женщина. Она вышла
на свет, светловолосая, чуть в рыжину, ужасно простецкая в своих
драных джинсах рядом с зелёными сидским одеждами арфиста, настолько
человек, насколько только можно было им быть в этом пограничном
городе.
Но, наверное, так оно и должно было быть. Весь Байль
был в этом, балансировал на тонкой черте между здешним и нездешним,
на туманной Границе с Другой стороной.
И песня была - об этом.
- Радуйся, - тихо сказал Тис. - Ты слышал арфу
Ойсина в руках того, кого бы он назвал своим наследником по
праву.