- Значит, не открою, - Шиповник пожала плечами и забросила копье
за спину. - Мне нет заботы до твоих дел.
Шагая за ней по тропе через лесной сумрак, Уилл Керринджер думал
о том, как причудливо иногда Другая сторона тасует встречи, словно
потрепанную колоду карту. Сиду Шиповник он помнил по той безумной
скачке в Дикой охоте на Самайн, помнил, как она смеялась над ним,
когда он кое-как сполз с лошади у холма Охотника, и как поймала за
шиворот, когда он попытался споткнуться о собственные ноги,
перебрав вина, щедро наливаемого ему на пиру.
Сегодня они на пару убили тварь, которую даже сида назвала
древней. И никто не посмел бы сказать, будто Уилл Керринджер,
охотник на фей, прятался за спиной у женщины.
Словно в напоминание о том, насколько именно он не прятался,
заболела рука, по которой прошлись когти сприггана. Плотная кожа
куртки смягчила удар, но не выдержала, и Уилл чувствовал, что
рубашка под ней намокла. Скорее всего - от крови.
Лес закончился внезапно. Словно отступил по команде, не в силах
преодолеть какую-то невидимую черту. Ни подлеска, ни молодой
поросли, которая бывает в нормальных лесах на опушке.
Над головой повисло тяжелое, затянутое облаками вечернее небо.
Впереди вздыбились серо-зелеными спинами холмы. После затхлой
сырости леса воздух над холмами показался Уиллу сладким. Не
удивительно в общем-то для начала лета и Другой стороны.
Тропа ложилась под сапоги сиды удивительно ровно и покладисто,
словно не пыталась только что сунуть под ногу корень или лужицу со
стоячей затхлой водой. Уилл негромко хмыкнул. Ему случалось места,
над которыми у сидов не было власти на Другой стороне, как над этим
лесом.
Послушная тропа оббежала холм и вывела к берегу мелкой речушки.
По берегам ее росли ивы, орешник и какие-то кусты, которые Уилл в
темноте не взялся бы определить.
Шиповник остановилась на поляне со старым кострищем. Сбросила на
землю плащ, сказала:
- Я буду ночевать тут.
Прозвучало так, что могло подразумевать как приглашение
составить компанию, так и приказ валить к чертовой матери. Уилл
устало опустился на землю. Подумал, что больше на Другую сторону
без машины не сунется. Даже если дела - вроде как пустяк, за день
можно обернуться. Болела раненая рука. Болело плечо, на котором
приходилось нести рюкзак.
Шиповник присела на корточки возле кострища, хлопнула в ладоши,
и над пеплом сам собой взвился оранжевый язык пламени.