Вызвавший нас мужчина, икая, остановился у единственного предмета мебели в этой комнате – продавленного и засаленного до потери натурального цвета дивана, на котором (я снова почувствовал тошноту и даже кисловатый привкус желудочного сока в глотке – настолько подкатило) ворочалось нечто, полностью измазанное в экскрементах, в рваном халате, кое-как стянутом на худом животе кокетливым кожаным пояском (явной найденным на улице). Судя по всему, это была женщина, хотя сказать с уверенностью было нельзя – слишком уж искалечили ее облик многолетние возлияния. Она глухо стонала, непрерывно суча тощими, с торчащими и кажущимися нелепо большими коленными суставами, ногами. Мухи, прочно обосновавшиеся в этой комнате в количестве, в разы превышающем допустимое, окружали ее жужжащей аурой, периодически взлетая и вновь садясь на грязную кожу и изгаженную ткань халата.
– И сказал Господь – плодитесь и размножайтесь, – произнес Костя, останавливаясь и смотря дикими глазами на открывшуюся нам картину. – Что же вы творите, люди?
– Ну… эт… плохо вот… человеку, – подумав, ответствовал нам вызывающий. – Над… эт… лечить… типа…
«Лечить»? Я смотрел на него, как на внезапно заговоривший стул. Как можно вылечить ТАКОЕ? Тем более – силами службы догоспитального этапа?
– Нас-то зачем вызвал?
– Э?
Видно было, что тошнит не только меня, – напарник мой несколько раз дернул кадыком, прежде чем заговорить снова:
– Вызвал зачем, спрашиваю? От «Скорой» тебе какая помощь нужна?
– Ну, тык… – Вопрос был не из легких, и мужчина дал нам это понять, застыв, как минимум, на полминуты в сложных раздумьях. – Не спит же… стонет… над чё-т… делать, э?
Словно в подтверждение его слов женщина громко замычала, закопошилась и издала звук, который ну никак не мог быть правильно понят в приличном обществе. В тяжелую атмосферу комнаты поступило пополнение.
– Во… гадится… – констатировал мужчина. – Прям там. Чё делать-то?
Костя больше не колебался:
– Это не к нам. В соцзащиту обращайся.
– К…куда?
– Пошли, – грубо дернул меня за рукав Константин. Хотя мог бы и не делать – я без понуканий почти побежал за ним следом. На пороге оглянулся – мужик никак не отреагировал на наш торопливый уход, равнодушно и безуспешно пытаясь попасть мятой сигаретой себе в рот.
Мы, как ошпаренные, вылетели в подъезд, захлопнув за собой дверь. У меня создалось впечатление, что Костик сейчас еще подопрет ее для верности чем-нибудь тяжелым. Но нет, он лишь мотнул головой и ринулся по лестнице на улицу. За ним заторопился и я.