Машина у подъезда торчала, словно сорина в глазу, напоминая, что надо работать. Соседи, видевшие Ивана редко, спрашивали: «Ты либо поломатый?»
– Поломатый, – со вздохом соглашался он.
– Давай подлечим, – предлагали ему. – Магазин рядом.
Но Ивану хотелось иного лекарства. Оно объявилось неожиданно. И очень кстати.
Позвонил по телефону Аникей из Большого Басакина.
– Ты на месте? – спросил он. – Подъеду. Разговор есть.
Он скоро подъехал. Разговор был конкретным.
– Ты вроде сейчас не при делах, а машина на ходу. Все верно?
– Верно, – согласился Иван.
– Есть дело. На два месяца. До ледостава. У меня получилась нестыковка. Нужен надежный человек и надежная машина. Объясняю: каждый день, в пять-шесть утра – рейс в город. Груз – рыба и мясо. В городе сдал, до утра – свободен. Четко, каждый день. Ночевать можно на хуторе. А хочешь – дома. Но как штык – в пять утра погрузка. Никаких сбоев. Товар, сам понимаешь, какой. Он ждать не будет. Вопросы есть?
– Да вроде понятно.
– Будешь думать? Или сейчас решишь?
Для Ивана это был неожиданный выход: не сидеть без дела, а за эти месяцы, может быть, что-то проявится, выплывет подходящее.
– Пойдет. Согласен, – сказал он. – Когда первый рейс?
– Завтра.
– Значит, вечером буду у тебя.
Аникей уехал. Иван вздохнул облегченно: пусть временный, но хомут снова на шее. Голову ломать не надо: что да как… Жене не стыдно в глаза глядеть. А там будет видно.
Хутор Басакин при подъезде, с высокого холма, открывался как на ладони. Лежал он в уютной долине, стекающей к Дону. И не было нужды гадать, где здесь живет Аникей Басакин. Сразу в глаза бросалось огромное, на полхутора подворье со скотьими дворами, стойлами, выгульными базами, высоким, под шиферной крышей сенником, скирдами соломы.
Все остальное сверху, с холма видится селеньем для здешних краев обычным: зелень садов, огородов, левад, невеликие домики, кружево уличных дорог, людских да скотьих тропинок.
Но если человек, проезжий ли, приезжий, спускался с холма, то ему поневоле становилось не по себе. Казалось, что здесь ураган пронесся или новый Мамай прошел.
Густая дичающая зелень садов, заросли конопли да крапивы стыдливо прикрывали остовы, развалины домов да сараев. Редко-редко попадется домик жилой с плетневой ли, жердевой покосившейся огорожей. Чье-то лицо словно померещится в малом окошке, чей-то сгорбленный стан во дворе. Вот и все.