Поскольку у меня было умиротворённое настроение, я охотно
поделился с мужичкой салом, даже позволил тому отрезать кусочек от
буханки.
После того, как сосед, чавкая и отрыгивая, покончил с угощением,
я приступил к нему с вопросами, надеясь выведать из него как можно
больше информации о себе нынешнем и о текущей обстановке.
Начну с главного, то бишь с себя — в госпитале я находился уже
несколько дней, причём в бессознательном состоянии. По всему
выходило, что меня порядком помяли в какой-то стычке — чем-то
серьёзным так приложили по голове, что доктора вообще сомневались,
смогу ли прийти в себя.
Но… не знаю, что произошло. Чудо, божественное вмешательство или
какой-то технический фокус… В общем, я вдруг оказался в оболочке
двадцатилетнего парня, сотрудника уголовного розыска, которого по
странной случайности, а может, и не случайности, как и меня, звали
Георгием. Так же совпадало и отчество. Но вот фамилия была не
Победин, а Быстров. То есть теперь я Георгий Олегович Быстров,
почти ровесник двадцатого века, ибо был рождён в тысяча девятьсот
втором году.
Успел, что называется, побывать на «колчаковских фронтах», пусть
и был в сущности сопливым юнцом. Хотя во время войны взрослеют
рано. И Георгий Быстров дорос до командира взвода в овеянной
легендами Конармии Будённого (удивительно, как много, оказывается,
вызнал обо мне любопытный сосед).
Потом… потом уголовный розыск, мобилизация на борьбу с поднявшим
голову бандитизмом. Господи боже мой, как мне всё это знакомо!
Что касается всего остального, то — если быть кратким — на дворе
сейчас НЭП (новая экономическая политика), которая была объявлена
советским правительством в прошлом году.
Во многом загадочная и необычная эпоха, выламывающаяся за рамки
стереотипов об СССР — стране победившего социализма. Увы, мои
личные знания на сей счёт ограничивались теми скудными крохами, что
отложились в памяти после просмотра фильмов и чтения художественной
литературы.
Я знал, что многие вчерашние революционеры восприняли НЭП в
штыки. Знал, что появилось целое сословие так называемых «нэпачей»
или более привычных моему уху нэпманов.
И опять же многим это придётся не по нраву, ибо в нэпманах
видели «контру», представителей того класса, с которым воевали ещё
буквально вчера, и вопрос «за что кровь проливали?» отнюдь не был
для многих красноармейцев риторическим.