Огненная паутина, на пересечении нитей которой располагались бьющиеся сердца миров, простиралась в бесконечность, пытаясь занять всё возможное пространство. Лава, порождаемая в огненном мире Вельзевула, текла по нитям всё дальше, заставляя появляться новую жизнь. И там, вдали, где-то на краю вселенной, я увидел, как рождается ещё один мир. Его огненное сердце, сотворённое лавой, окутала вода, подобная той, которая сейчас покрывала мою ипостась, и от столкновения двух стихий огненная масса стала превращаться в твердь, а вода преобразовывалась в воздух.
Зрелище было настолько завораживающим, что невозможно отвести взгляд. Вырывающаяся от соития энергия была поистине колоссальной. Она сливалась с остальными потоками сил, пополняя мощь Тьмы, за счёт которой её сущность распространялась всё дальше, заполняя пространства Хаоса и создавая основу для зарождения будущей жизни. Хаосу же ничего не оставалось, как расширяться и заполнять собой Пустоту, чтобы Тьма его не поглотила. И если бы не Свет, сдерживающий распространение моей матери, Хаос бы сгинул. Именно чистая и непорочная материя, чью первую искру я теперь хранил в душе, заняв место Люцифера, наносила последний, основной штрих в непрерывном создании картины жизни. Своими согревающими лучами, что несли в себе тончайшие нити, Свет сотрясал Тьму, вдыхая в неё замысел Творца – жить ради жизни. Но в новом мире, за рождением которого я наблюдал, появиться жизни сейчас было не суждено из-за отсутствия поблизости звезды, которая смогла бы согреть и дать толчок к появлению. Вода стала превращаться в лёд, сковав в себе огненное сердце, и новорождённый мир заснул глубоким сном в ожидании частички Света, которая разбудит его согревающим прикосновением жизни.
Меня начал охватывать покой. Я открыл глаза и всмотрелся в бездонную пропасть, которая меня окружала. Водная стихия спрятала меня от Сущего, и, как мне показалось, от самого себя. Умиротворённость позволила забыть о прошлом. На какое-то мгновение даже удалось избавиться от вины за гибель Люцифера, и от предназначения, которого я не желал. Мир, окутав прохладной и властной плотью, убаюкивал, словно давал возможность отдохнуть перед новым, более сложным этапом пути. И я очень хотел забыться, но не мог. Душа переполнялась чувствами и эмоциями. Неудовлетворённость собой саднила, не давая расслабиться и раствориться в безмятежности хотя бы ненадолго. То ли Сущее, то ли я сам требовал от себя действий и продолжения пути, который для меня выбрали. Не я, а чья-то могучая воля, решившая создать ещё одну марионетку для театра жизни, в котором мне отвели роль палача. Это терзало меня и заставляло противиться судьбе. Но душа однозначно давала понять, что всё, с чем я сталкиваюсь, является моим и только моим уделом, который, подобно бремени, смогу нести только я. Хотелось понять, чья эта воля, что создала меня и заставляла идти дальше, не смотря на несогласие с доставшейся участью. И вновь мысли уткнулись в Творца. Только он мог пролить свет на терзающие вопросы. Какая-то необъяснимая уверенность заставляла отыскать высший разум, который затаился в безднах созданного им же мира.