Я не знаю, какими словами описать реакцию профессора на её появление в сей тихой обители. Если и есть чувство сильнее ужаса в несколько раз, то лицо моего наставника выражало именно это чувство. «Ты привёл её, – дрожащим голосом проговорил он, – Зачем? Чарли, мой мальчик, что ты наделал?» Поначалу я не понял его страха, но мгновение спустя, когда мой взгляд вернулся к Анне, меня тоже взяла оторопь. Оторопь, парализовавшая мои члены, сделавшая ватным каждый мускул моего тела. Я даже не мог закрыть глаза, чтобы не видеть, как моя спутница умертвила профессора. Чтобы не видеть омерзительное тело амфибии, так тщательно скрываемое Анной под одеждой и обнажённое теперь, для того, думается мне, чтобы обездвижить нас с профессором ядом ужаса и расправиться с нашими немощными телами.
Я не знаю, почему Анна оставила в живых меня. Наверное, потому, что знала, что все подозрения падут на меня. Что я окажусь здесь, перед вами, а вы не поверите ни единому моему слову.
Что через две-три недели, после короткого суда, мне вынесут приговор и казнят, и никто так и не узнает правды о том, что искал и, вероятно, нашёл покойный профессор Роберт Гамильтон.
3 августа 1932 года вечерним поездом я прибыл в городок Соулберри, что юго-восточной оконечности штата Мэн, по долгу своей скромной службы. Будучи душеприказчиком Эдварда Мостоу, хозяина лодочной станции, услугами которой пользовались влюблённые пары и рыбаки, не имевшие достаточно долларовых монет для найма более подходящего для своего ремесла судна в порту Уотермесс, я имел своей целью сообщить единственному сыну Мостоу Ричарду о воле его покойного родителя. Надо сказать, с этим задорным молодым человеком я поддерживал приятельские отношения ещё со времён нашей с ним учёбы в университете, и для меня было великой радостью увидеть его вновь, пусть даже по столь трагичному поводу.
Сам городок подобных чувств во мне не вызывал совсем. Серая пелена тумана, стелившаяся вдоль узких улочек, вымощенных грубым булыжником, внушала уныние в сердца редких приезжих. Наряду с этим унынием, всякий приезжий не мог отделаться от чувства, что в этом мрачном уголке обитаемого мира время прекратило свой ход. Виной тому, думается, было некое зловещее безветрие, столь не свойственное портовым городкам, и то, что в Соулберри автомобили до сих не пришли на смену конным экипажам. В довершение всему, здесь постоянно стоял невыносимо омерзительный запах рыбы, густой настолько, что сквозь него было трудно идти к гостинице, одиноко ссутулившейся на центральной и площади городка. Я намеревался прежде посетить Ричарда, но, взглянув на часы, решил отложить это предприятие до утра, предварив дела несколькими часами сна.