— Меня зовут Девана Орма Ля Форэ Вертэ.
Девушка даже не узнала свой голос. Тысячи металлических игл, готовых уколоть насмерть, встретившие на своем пути стеклянную стену. Магия царила вокруг этого человека невидимым барьером, и с этим следовало что-то делать.
— Да, именно так. И Орма, и Девана. И Девона тоже.
Мартин, словно очнувшись от летаргического сна, вмешался в их странный разговор.
— Господин Ноах приехал несколько дней назад. Надо было рассказать тебе раньше. Он путешественник, поэт, ученый. В общем, как это часто бывает на востоке, достаточно таинственный человек.
Чужеземец поправил очки, и голубизна северного неба вновь скрылась за темной завесой.
— Господин Веррхаузен, мне очень приятно познакомиться с автором Манифеста. Я уверен, это произведение перевернет мир.
Мартин не обратил особого внимания на его слова. В нем боролось с одной стороны желание не мешать беседе, а с другой — он не мог оставить Дану одну с незнакомцем. К счастью, философ заметил, что профессор Россиньоль недовольно смотрел в их сторону.
— Господин маг, Девона, не стоит испытывать терпение коллеги. Лекция вот-вот начнется. Надо пройти к нашим местам.
— Увы, Девона, господин профессор, вынужден откланяться. Меня ждут в другом месте неотложные дела.
Она должна была бы поблагодарить Мартина. И все же, то, как неожиданно закончилась эта встреча, вызывало у нее неудовольствие. Совершенно точно этот человек мог помочь ей лучше понять этот мир. Лучше узнать себя.
Но почему же сестры как будто вздохнули с облегчением в тот момент, когда господин Ноах, слегка поклонившись, направился к выходу?
Экзотический незнакомец не оглянулся ни разу, но перед ее глазами все еще царила бесконечная синева.
Скамья показалась Дане жесткой, и некоторое время она пыталась найти наиболее удобную позу. Мысли о том, сколько людей в этом зале изо всех сил старались не рассмеяться, наблюдая за ее судорожными движениями, напрягали.
Спустя мгновение она нашла выход и, едва касаясь пальцами висков, постаралась скрыть от присутствующих растерянное выражение лица. Мартин наклонился к ней, видимо встревоженный ее состоянием, но Дана, опередив спутника, покрутила головой и, сделав над собой усилие, выпрямилась и постаралась прислушаться к словам лектора.
Произносимые профессором фразы доносились до нее словно сквозь паутину, сотканных из невидимого, но чрезвычайно плотного полотна, барьеров.