— Идемте, — проговорила я, обращаясь
к Фарлею. — Спайк один из лучших целителей, что я знаю. Он
обязательно разберется с вашей раной.
Фарлей окинул скептическим взором
покосившуюся лачугу, которая, казалось, была построена из мусора.
Посмотрел на ручеек нечистот, омывающий его прежде безукоризненно
чистые сапоги. Но ничего не сказал.
— Спайк, взгляни, что у него с
головой, — попросила я у старика, сочтя его молчание за знак
согласия.
— А деньги есть? — оживился Спайк. —
Агата, девочка моя, ты же знаешь, что за бесплатно я не
работаю.
Я выжидающе посмотрела на Фарлея,
надеясь, что он вытащит кошелек и пообещает оплатить услуги
старика. Но тот сделал вид, будто ничего не услышал, с
демонстративным брезгливым интересом изучая нечто подозрительное,
прилипшее к подошвам его сапог.
— В долг, — негромко обронила я и
напряглась, ожидая, что Спайк обязательно начнет шумное
разбирательство с подсчетом всех моих неоплаченных счетов, а потом
с позором прогонит меня прочь.
Но старик меня удивил. Он яростно
затеребил свою бороду, будто страдал от нашествия вшей. Затем
пожевал сухими морщинистыми губами. И неожиданно с благосклонностью
кивнул.
— Чего только не сделаешь ради
красивой девушки, — пошутил он и посторонился, пропуская нас в
лачугу.
Я не оценила комплимент. Раздраженно
фыркнула. Красивая девушка! Звучит как изощренное издевательство,
потому что красотой в моем случае и не пахнет.
Фарлею очень не хотелось заходить. Он
так нерешительно мялся на пороге, что мне нестерпимо захотелось как
следует толкнуть его в спину. Мое настроение, и без того не
блещущее после событий в агентстве, упало до минимума. Ричард
наверняка будет недоволен из-за того, что я не сумела угнаться за
ним. К тому же я волновалась — вдруг ему понадобится помощь, а я
тут с этим страдальцем застряла. Ну и платить за собственную
оплошность ой как не хотелось.
Наконец, Фарлей решился. Набрал
полную грудь воздуха, будто опасался, что в лачуге ему будет нечем
дышать, и смело перешагнул порог.
Я поторопилась за ним. Спайк замыкал
шествие и плотно прикрыл дверь.
Я услышала, как блондин не удержался
и издал громкое изумленное «пф-ф». Должно быть, не ожидал, что в
столь неприглядной на вид лачуге его встретят такие порядок и
чистота.
О да, Спайк был тем еще аккуратистом
и чистюлей. Каждая вещь лежала у него на строго определенном месте.
Все скляночки и банки со всевозможными лекарственными мазями,
притирками и прочими снадобьями у него стояли не просто ровными
шеренгами, но еще и по размеру — от самых маленьких до больших. И
такой порядок был у него во всем. Любые предметы должны были
находиться именно на том месте, которое он им определил,
руководствуясь своей подчас непостижимой внутренней логикой.
Помнится, однажды я случайно сдвинула придверный коврик, когда
вытирала ноги. Если не вглядываться специально — то и не заметишь.
Так Спайк на моих глазах принялся нервно расчесывать руки до
кровавых царапин. То есть, он чувствовал, что в окружающем мире
что-то изменилось. Но не понимал, что именно. Стоит ли говорить,
что приступ продолжался до тех пор, пока он не заметил сдвинутый
коврик. И чесотка немедленно прекратилась, как только порядок был
восстановлен.