– Очень рада, очень рада, не знаю как и благодарить вас, вы так меня выручили! – подала ему руку княгиня.
– Ваша радость, ваше сиятельство, для меня лучшая благодарность, – с пафосом произнес он, медленно, с чувством целуя руку Шестовой.
На его губах остался целый слой душистой пудры.
– Зовите меня просто Зинаидой Павловной… Я чувствую, что мы будем друзьями.
– Много чести, ваше сият… Зинаида Павловна.
– Поговорим об условиях.
– Провести лето под одной кровлей с вами я согласен безусловно.
– О, да вот вы какой… шалун! – игриво произнесла Зинаида Павловна, и вырвав руку, которую тот все еще продолжал держать в своей, фамильярно ударила его по руке.
– Я говорю лишь то, что чувствую – недостаток молодости! – скромно произнес он.
– Скажите лучше достоинство… Но к делу!
Не прошло и нескольких минут, как разговор об условиях был окончен.
Княгиня сама предложила за занятия с одиннадцатилетним сыном двести рублей в месяц и сто рублей на дорогу взад и вперед.
Эти деньги она тотчас передала Гиршфельду.
Большего он не мог и желать и всеми силами старался скрыть свое удовольствие, принимая из рук княгини Зинаиды Павловны радужную бумажку.
– Прикажите дать расписку?
– Quelle bettise!.. Какие расписки… я вам верю…
Николай Леопольдович поклонился.
– Где же мой будущий ученик?
– Он уже в деревне, я отправила его третьего дня с Марго – это бедная племянница моего мужа, княжна Маргарита Дмитриевна Шестова. Она гостит лето у нас. Красавица в полном смысле этого слова. Смотрите, не влюбитесь, – сказала княгиня, играя глазами.
– Около вас, в другую! Это будет мудрено… – глядя ей прямо в глаза, развязно произнес он.
Зинаида Павловна снова заиграла глазами.
– О, да вы на самом деле опасный, а я в Москве одна.
Он скромно потупил глаза.
– Вы когда можете выехать?
– Когда вам будет угодно, я свободен.
– Я еду завтра, а вы выезжайте через два дня. По расчету времени, я вышлю лошадей на станцию.
– Хорошо-с! – произнес Николай Леопольдович и стал прощаться.