– А чего они задираются! – оправдался Алексеев. – Сами лезут.
– Ко мне не лезут, а к тебе все лезут. Тебе надо бороться со своей внутренней стихией, в тебе она бушует и покоя не дает.
– С какой еще стихией? – задумался Алексеев и заморгал. – Это как понять? Стихия – это буря, а я человек.
– Ты человек, как сказал классик – это звучит гордо. Но тебе надо заняться своим воспитанием. Ты не воспитан, грубишь, со всеми дерешься, а уж как ты учишься – лучше не говорить.
– Чего вы ко мне пристали: плохо учишься, грубишь. Нужна мне эта учеба, надоела.
– Вот-вот, учеба тебе не нужна, ничего тебе не нужно. Это и есть твоя стихия. Драться и ничего не делать.
– Какая еще стихия? Я понимаю, что это землетрясение. А я здесь при чем? – грубо возражал Алексеев.
– Я тебе и говорю, что надо обуздывать себя, учить историю, в которой много назидательного. Когда я учился, мы никогда не грубили учителям, потому что уважали. Мы были воспитанными, серьезными, не пререкались, как вы. Куда мы с такими, как вы, катимся? Подумать страшно! Учиться не хотят. Вместо того, чтобы объяснять новый материал, я переговариваюсь с Алексеевым.
– А вы не переговаривайтесь. Мы, может, тоже будем хорошо работать, и строить красивую жизнь, – вмешался Стеклов.
– А что ты понимаешь под красивой жизнью? – историк покраснел от гнева.
– Чтобы денег было много и машина дорогая, по ресторанам ходить, можно и в казино поиграть…
– Хватит, достаточно, – историк стукнул по столу ладонью. – Выходи из класса, дай мне начать вести урок. Если не выйдешь, я скажу, что ты его сорвал!
– Ладно! Выйду, – Алексеев взял сумку. – В коридоре погуляю, не нужна мне эта история.
– Невозможно работать в такой обстановке, – стал себя успокаивать Семен Иванович. – Сегодня у нас новая тема – «Партизанская война». С первых дней войны началась борьба против захватчиков на оккупированной территории СССР. Налаживалось комсомольское и партизанское подполье. К концу 1941 года в тылу врага действовало около 65 тысяч коммунистов. Партизанские отряды совершали диверсии, разрушали железные дорого и мосты, вели разведку.
В классе наступила тишина, немногие записывали то, что говорил Семен Иванович. Говорил он медленно и отрешенно, глядя поверх голов на стену, где висел портрет маршала Жукова.
* * *
Когда Алла входила в подъезд своего дома, то чуть не наступила на серого котенка, сидящего у лестницы. Котенок был лохматый и круглый, как шарик.