— Ну, это жизнь, доченька. К сожалению, мы срываемся на близких, ведь не можем позволить себе сделать это на чужом человеке. Конечно, это плохо, нужно быть сдержанным и всегда думать о том, как твой любимый отреагирует. У Германа что-то случилось?
Я поглядываю за Мариной. Она перекидывает через стойку один чехол за другим.
— Да, сказал, сорвалась крупная сделка.
— Тем более, Женечка. Твой мужчина несет ответственность перед своими сотрудниками. Конечно, он был расстроен.
— Но его слова были очень грубыми. — В душе начинает зарождаться сомнение, возможно, не нужно было так резко реагировать, тем более Гера был нетрезв. Разве можно ожидать от выпившего человека адекватных слов и поступков?
— Но ты же видишь, что он раскаивается. Провел со мной два часа, обещал помочь на даче, — смеется мама. — Я все прекрасно понимаю, никакой мужчина не будет долго терпеть свою тещу, даже будущую. Он ел пироги. — Мамины слова вызывают у меня улыбку, действительно, Гера не любит мучное и всегда тактично отказывается. — Старается сделать все, чтобы ты его простила. Мужчина должен признавать свои ошибки. Это и делает его настоящим мужчиной.
— Наверное, ты права.
Марина подтверждает мои догадки, и стоит мне произнести последние слова, как она возникает из ниоткуда:
— Я подобрала шикарные варианты. С вашей фигурой и ростом платья прекрасно сядут, а аксессуары дополнят образ. — Мама вздрагивает от неожиданности, и мы смеемся. — Проходите, первое платье висит в примерочной. Я вам обязательно помогу с застежкой. — Девушка все время что-то рассказывает не замолкая. Сквозь мысли я слышу имена модельеров, названия использованных материалов, количество кристаллов и настоящего жемчуга, длину серебряных нитей, которыми расшит лиф.
Примеряя платья, я теряю счет времени и начинаю получать удовольствие. Какая девочка будет против великолепных платьев от известных модельеров? Даже корсет не кажется мне ужасным, стоило увидеть свое отражение в зеркале, ради такой красоты можно и потерпеть один день без угощений. Талия становится тонкая-тонкая, я провожу несколько раз руками вдоль и делаю оборот вокруг себя, фалды легкой юбки приподнимаются в воздух, а я, кажется, первый раз за последние сутки искренне улыбаюсь своему отражению.
— Слишком открытое, — слышу мужской голос, заменивший постоянное «чириканье» консультанта. — Примерь вот это. — Герман указывает пальцем на манекен, рядом с которым мы с мамой шептались. — Я помогу расстегнуть пуговки, — проходит в кабинку и закрывает шторку.