Я же буду, как и всегда, работать говорящей головой. Пить
мне много не дадут, уж на это у местных хватит сообразительности, и
мне придется отвечать на тысячи вопросов о внешнем мире и
рассказывать все, что я только знаю. Но накормят от пуза, это
да.
Хотя в этот раз, скорее всего, будут отступления от
обычного сценария. Мне придётся потащить с собой Антоху, пусть
привыкает, а вот Лара сама найдёт себе занятие, не
маленькая.
За этими мыслями я даже не заметил, как «Ласточка»
вытянула слабину причального троса и мягко коснулась колёсами
земли. На поле что-то радостно и одобрительно заорали, Арчи
принялся сворачивать силовой каркас, без зазрения совести потянув
из меня силу. Антоха уже приплясывал у двери, зажав в кулаке
десятку, по команде раздраил дверь и выскочил наружу.
Свернулись мы быстро, я затянул стояночный тормоз и вылез
из кресла, заодно разминая немного затекшую спину и вопросительно
посмотрев на так же быстро вернувшегося Антоху с той же самой
десяткой в кулаке.
— Вот, — протянул мне он помятую бумажку. —
Не взяли. И попросили разрешить им самим трос на место
воткнуть.
— Десятку в тумбочку, — быстро и громко, так чтобы слышно
было и на летном поле, скомандовал я, потому что местные уже
пытались приставить к «Ласточке» принесенную с собой легкую
деревянную лестницу, при этомнерешительно
заглядываяв открытую дверь. — Разрешить и
проконтролировать! Больше одного наверх не пускать!
Вы-пал-нять!!!
Видно было, как аэродромная команда впечатлилась моим
командным голосом и форменной одеждой, потому что попытки
самовольного приставления лестницы к кораблю тут же прекратились, и
я выдохнул спокойно. Слава богу,Далинэто не видел, иначе досталось бы всем.
И тут шум и гам на поле резко прекратились, потому что из
своей каюты в коридор, а затем и сразу на поле вышла Лара, решившая
сегодня явиться народу в образе пресветлой Лаириэн. Пробрало даже
меня, чего там говорить о местных. Она уже поняла, что сегодня
улететь не получится, поэтому легко несла с собой тяжеленную
здоровую сумку с чем-то сильно магическим.
— Эльфийка! — ошеломлённо кто-то пискнул тонким голосом
среди всеобщего безмолвия. — Волшебная! Ой, мамочки, что же это
деется!
— Дом мне, — одновременно ласковым, но в тоже время не
терпящим возражений голосом приказала она. — Самый чистый и самый
светлый. И всех болезных, что у вас имеются, туда же. Детей и с
больными зубами в первую очередь, не будем время терять. И сумочку
у меня кто-нибудь возьмите!