По совету Н. я перестал ходить по выставкам, перестал мыться каждый
день, пил только крепкий черный чай. Окружающих мой новый режим
немного встревожил, особенно, то что касается «части личной
гигиены». Вечером после работы я бежал домой к своему мольберту и
по нескольку часов грыз карандаш рассуждая о судьбах мира и смысле
существования. Самым сложным оказалось определить центр моей
гармоничной композиции.
Прошёл битый месяц, а моё величие так и не проснулось. Я решил, это
всё от неправильного материала. Акварель – кому она нужна. Быстро
выгорает, плохо храниться, все эти рамы и стекла. Приобрел набор
пастели. Пастель во всех смыслах мне подходила. Никакой мазни, всё
чётко и без ненужных ожиданий – высохло или нет. Пастель тоже не
пошла. Размазывание пальцами, блеклые тона, весь этот осыпающийся
пигмент. Всё великое должно быть написано маслом, постановил я, и
без промедления приобрёл базовый набор для «начинающего
художника».
Краски оказались качественными. Вместе с растворителями и холстами
сумма на них ушла впечатляющая даже по меркам начинающего
художника. Только вот дальше грунтовки дело не шло. Я долго не мог
выбрать между сюрреализмом и кубизмом. Как наиболее точно выразить
суть моего мировоззрения и при этом не повторить всех тех великих.
Шёл третий месяц, а работа не сдвигалась с места. Цвет не тот,
слишком много растворителя. Слишком толстый слой. Слишком мелкие
мазки. Кругом погром, он же творческий беспорядок. Никакого
настроения. Ни намёка на музу вдохновения. Испорченный холст, на
котором я пытался вывести несколько красных кругов, просто потёк.
Его пришлось сразу снять. Неумело разбавленная краска собралась и
загустела в центре полотна, и там образовалось что-то напоминающее
крону дерева.
Величие накрывалось медным тазом и план мой не работал. Я позвонил
Н. Он позвал меня на выставку его друга импрессиониста. Там от
отчаяния в шумной компании я сорвался и от души напился и нанюхался
всего что было доступно творческим индивидам. В очередной раз
убедился, что импрессионизм умер – величием там и не пахло. Придя
домой я в беспамятстве рухнул на не расправленный диван, и тут на
задворках моего пропитого сознания заскреблось величие. Оно
закрутилось разноцветными кругами, зарябило узорами и
ассиметричными формами. Широко распахнув глаза, я принялся за
работу. Рисовал всю ночь и почти опоздал утром на работу.