А на стихи мои честно ответила, что парень я хороший, да люб ей
другой.
Вот уж тогда рассердился я крепко! Скоро узнал, что вздыхает моя
желанная по Лёхе Белову. Он, конечно, не чета мне: все 10 классов
закончил, собирался в город уезжать, поступать в училище или
техникум железнодорожный. Да и на лицо смазливый, девки таких
любят. Только ведь была у Лёшки другая зазноба, Ксюшка!
С Ксюхой история отдельная. Она вот уж действительно красавица,
каких в деревнях и не сыщешь вовсе. Высокая, стройная, лицо у неё
тонкое, черты правильные, словно из барьёв девка. Я, конечно, тоже
на Ксюшку посматривал, но и только: было видно, что птица не моего
полёта. Такой красе не грех инженера городского какого охмурить да
на себе женить. Стал бы я военным, командиром – тогда, может быть,
по-иному сложилось бы. Но мне и не больно надо, мне Анютка весь мир
будто заслонила.
Вот только у Лёхи ничего с Ксюшкой не получилось (оно и
понятно), он на Аню и переключился. Та словно солнышко засияла! Я
как-то не стерпел, в драку бросился. Схватились мы с Беловым, я
вроде покрепче; да закончить нам не дали. Растащили, а желанная моя
ко мне подлетела да пощёчину как зарядит! И хоть девка, а рука-то
тяжёлая.
Стыдно, обидно, тошно на душе. Но больше я к ним не лез: что
поделаешь, если не мил?
Началась война, страсти вроде поутихли. Нас с Беловым призвали в
одну роту с ещё несколькими земляками. Держались одной кучкой,
старые обиды отошли на второй план.
Да только совсем недавно, когда немец уже к Ельцу подходил,
когда стало ясно, что скоро в бой, Лёха-то и проговорился про
Аньку. Оно понятно: все трусили, и хотелось хоть как-то заглушить
страх. Разговаривали о доме, о любимых, о том, как в детстве за
рыбные места дрались. Да всё со смехом, с шутками. Тут о бабах
разговор зашёл, вот Белов и не удержался, похвалился: он уже
мужиком стал!
А у меня в глазах всё от ненависти потемнело. Руки в кулаки
сжались, чуть не кинулся. В последний миг остановился – у нас
дисциплина строгая, кто его знает, как повернёт. Конфликты
командирами и политруком пресекаются строго; вдруг решат случай
драки не замять (всё ж таки бойцов и так не много), а, наоборот,
показательно наказать, чтобы другим повадно не было! По крайней
мере, зачинщика драки.
Ну и (нечистый попутал, самому сейчас стыдно вспоминать, что
говорил) начал я над Анькой похабно измываться. Да так безобразно,
что самого воротило от сказанных слов, – но лишь бы он первый с
кулаками вперёд бросился! А Лёшка так ничего, как с гуся вода –
гаденько улыбается, поддакивает. Только ещё хуже стало, что Аня
такому трусу безвольному честь свою подарила, сопле
бесхребетной!