…Но сегодня этот самый трус проявил больше мужества, чем я,
сумел вовремя справиться со своим страхом. Он сражался до конца и
умер как мужчина, забрав с собой опытного, опасного врага. Я позже
прошёлся до места расположения вражеского расчёта – лежал там
крепкий немец со знаками различия в петлицах, явно не рядовой. А
ровненько так посередине лба аккуратная дырка, и раскрошенный
затылок на месте выхода пули. Так-то.
А Лёшка покоился в ячейке. И глазами ясными, голубыми, в небо
смотрел. И даже вроде как улыбался – спокойно так,
умиротворённо.
И пропала разом вся обида за Аньку, всё пренебрежение, вся
злость к нему. Покойся с миром, Лёха, и прости за всё, если
сможешь…
Дожевав галету с тушёнкой и допив кипяток, я вдруг почувствовал,
как сильно устал и хочу спать. Сегодня я не в наряде и не в
карауле, так что можно идти отдыхать. Правда, холодно здесь, в
просторном здании вагоноремонтного депо. Да мы кучкой лежать будем,
согреемся.
Слышал, что здесь перед самыми боями железнодорожники паровоз с
двумя вагонами бронёй обшили, только вот вооружения установить не
смогли – неоткуда взять. Пришлось бронепоезд срочно из города
отправлять: ведь если немцы мост через Дон перекроют – абзац
безоружной машине.
Он и другой сегодня ничего сделать не смог, хотя и вооружённый.
Правда, когда я его после боя увидел, понял, что вряд ли бронепоезд
смог бы чем нам помочь – его крепко потрепали в предыдущих боях.
Ближе к вечеру машину отправили со станции – мудрят что-то наши
командиры, но на то они и командиры, верно?!
Прежде чем закрыть глаза, подумал об Ане. Не убереглась девка!
Ну и что же, не посмотрю теперь в её сторону?
Сложный вопрос. Жениться-то всегда думал на честной девушке,
так, с другой стороны, и Аня не шалава какая. Любимому себя
подарила, а что неженатые – так война, кто его знает, как повернёт?
Лёхи вон и нет больше.
А я? Я жив останусь? Перевязанные шея и грудак крепко болят при
каждом движении, фашистская пуля и штык уже отметились на моём
теле. Несказанно мне повезло, что вообще жив остался да что
командир нас штыковому бою крепко учил.
А Аня? Она-то хоть выживет? Один шальной снаряд или налёт
германских стервятников, небольшой осколок или пуля – и всё, нет
больше моей зазнобушки. А если немцы в Тербуны войдут?
Аж в жар бросило при этих мыслях. Фрицы мимо красивых и сочных
баб да девок не проходят. Снасильничают толпой, как пить дать, и
хорошо если в живых оставят да ножами не изрежут!