Ну что, ещё один рывок, как и намечалось? И так часто бьющееся
сердце ускоряется до такой степени, что я слышу его стук в ушах.
Вены на висках налились кровью так, словно готовы прорваться.
Надо решаться.
Не придумав ничего умнее, как вскочить в полный рост, бросаюсь к
намеченной цели. Враг не может достать меня из дома: боковых окон
нет, а высунуться с фасада немцам не даёт отчаянный огонь моих
стрелков. Ребята ведь ради меня рискуют жизнями…
Вот и забор из берёзовых сучьев. Ещё мгновение – и я его
перескочу.
Из-за угла дома выскакивают двое фрицев, вооружённых карабинами.
Один тут же вскидывает свой маузер; рывком бросаюсь в сторону. Удар
пули в вещмешок лишь подстёгивает меня; одним прыжком перемахиваю
через невысокую ограду, одновременно выстрелив в сторону врага.
Попасть я не имел никаких шансов, но мой выстрел сбил прицел
второго противника: его пуля прошла рядом.
Ближний ко мне стрелок споро передёргивает затвор карабина,
досылая патрон в ствол, но я одним броском перекрываю разделяющие
нас метры. Фриц на мгновение закрыл меня от камрада; прежде чем он
успел нажать на спуск, я с силой ударил по карабину стволом
«мосинки», сбивая его вниз. Выстрел ударил в землю. Рывок винтовки
на себя, и тут же короткий выпад в живот противника;
«четырёхгранник» вошёл в человеческую плоть, словно в масло.
Я несколько опешил от того, с какой лёгкостью убил человека в
ближнем бою. Но штыковому бою меня учили добросовестно; я не
провалился в удар, потеряв застрявшую винтовку в плоти врага.
Прыгаю на колени, пропуская над головой выстрел второго
противника, и с лёгкостью выхватываю из чужого тела
«четырёхгранник». Крепкий немец бросился на меня, выставив вперёд
узкий клинок штык-ножа. Фрицев крепко готовят: удар получился очень
тяжелым. Но я успеваю принять его на ствол и, зацепив карабин
шейкой крепления штыка, вырываю маузер из рук противника. Сложный,
практически фехтовальный приём, что редко получался на учениях,
сейчас сработал, словно был отточен до совершенства. Мгновение
удивления, смешанного с ужасом на лице врага, – и винтовка по мушку
уходит в его живот.
…Ноги и руки трясутся так, словно я крепко выпил. Хотя на личном
опыте я не знаю, каково это – быть пьяным. Зато теперь знаю, каково
выжить в ближнем бою, когда шансов вчетверо меньше, чем у
врага.