С какой-то ликующей ненавистью я жму на спуск спаренного
пулемёта и с радостью вижу, что очередь достала врага: отлетает
заднее колесо тяжёлого «цундаппа», мотоцикл на скорости
переворачивается, подминая собой тела экипажа.
Всё?!
К танку подбегает кто-то из пехотинцев, стучит по броне.
Открываю задраенный люк, высовываюсь наружу:
– Это все, лейтенант, оба поворота связаны, они ведут в
небольшой кармашек улицы. Там фрицы и прятались, броневик и
мотоцикл. Моторизованная разведка.
В нос бьёт запах жжёной резины и горелого мяса. Глядя на
улыбающегося сержанта, с трудом проглатываю ком в горле:
– Потери?
Колю с пулемёта срезали, остальные залечь успели, да Лёха слегка
зашибся, когда с вашей брони прыгал.
– Кто гранату бросил?
– Я.
Выпрыгиваю на землю. Мельком замечаю глубокие борозды на броне
башни, порванную гусеницу. Что-то мокрое ощущается на левой щеке,
провожу рукой: кровь. Только сейчас начинаю чувствовать жжение на
лице – похоже, изнутри башни ударило мелкими осколками. Так бывает,
броня у нас хрупкая. Когда она принимает внешний удар, экипажу
порой крепко достаётся брызнувшей внутри сталью.
Сергей стоит передо мной, всё с той же облегчённой улыбкой
победителя. Делаю шаг вперёд и заключаю сержанта в крепкие
объятия:
– Спасибо, брат, спас ты нас! Володя! Тащи все трофеи, пехоту
поблагодарить надо!
– Да хватит, товарищ лейтенант…
– Не хватит! Ты весь экипаж спас! Хоть выпьете за победу!
Сергей улыбается:
– Ну, за победу – это святое!
Отвечаю улыбкой:
– Да, Серёж, теперь по делу: осмотрите мотоцикл, там же пулемёт
должен быть, гранаты. Если автомат есть, то, пожалуйста, отдайте
нам, в экипаж позарез нужен, вам пулемёта хватит. К тому же у
мотоциклистов пистолеты должны быть. Опять же спирт или шнапс,
консервы… Нам только автомат. Отправь к комбату двух посыльных,
вокруг танка займите оборону, да дай мне человек трёх: гусеницу
сшить надо, экипажем долго провозимся.
…Из Ельца мы ушли ближе к вечеру. Какое-то время батальон держал
высоту, соседние кварталы занял 1021-й. И всё бы ничего,
попытавшихся развернуть артиллерию немцев отогнали пушечным огнём.
Однако начало заканчиваться топливо, и комбат принял решение
уводить танки из города. Радиостанция была только на его
«тридцатьчетвёрке», но она вышла из строя вскоре после схватки на
дороге. Видать, удары растрясли её, а на марше капризная техника
окончательно вышла из строя.