А раз так, то того же я вправе требовать от своих
подчинённых – вправе требовать честно сражаться за наш общий дом,
за нашу общую семью, и умереть, коль придётся.
…Да, хорошо и ладно звучат мои аргументы. Но мерзкий такой
голосок внутри подсказывает, что все эти пафосные слова,
произнесённые пусть и перед самим собой, – это далеко не вся
правда. Он напоминает мне, что в бой я лез, как оголтелый, с
мыслями о НЕЙ. Об её белоснежном теле, словно светящемся при свете
луны и пахнущем молоком, о горячем дыхании, обжигающем кожу, и
ласковых словах, что шептала она в моих объятиях… При мысли, что с
ней что-то случилось, что эти выродки что-то с ней сделали…
Проклятье, зубы сводит от боли, с такой силой я их сжимаю!
Да плевать мне на тебя, мерзкий голосок. Да, я встретил
женщину, я думаю о ней, она стала мне близка. Да только мы и
сражаемся за близких – где тут разногласие? И хотя пока я полз по
снегу, я вспоминал именно о ней, в бою я думал только о враге –
страшно желая его уничтожить!
Беседуя с самим собой, я пропускаю момент, когда остатки моего
взвода выходят ко льду реки, во многих местах разбитому попаданиями
гаубичных снарядов и авиабомб… На льду лежат неубранными тела
множества красноармейцев – это бойцы 143-й попали под удар мин во
время спешного отступления.
…4-го декабря связи между обеими дивизиями не было, остатки
143-й прорывались с боем, некому было их прикрывать. И
многочисленные немецкие мины собрали кровавую дань, взрываясь на
открытом пространстве реки. Лёд не снег, осколки летят во все
стороны, так он ещё и ломается после взрывов, погружая бойцов в
ледяную воду.
В открытой полынье рядом с берегом неожиданно мелькнуло что-то
белое. Не снег, нет. Вот ещё раз. Твою ж…
Полыньи на реке образуются рядом с ключами. И в этот раз толчки
родника, не позволившие полностью сковать гладь реки, раз за разом
приподнимают голову погруженного в воду человека. Мне не хочется
вглядываться в лицо мертвеца, и так ясно, что, скорее всего, это
боец 143-й – подводное течение пронесло тело подо льдом и вынесло к
полынье, где оно и нашло временное пристанище…
– Твари!
То в одном, то в другом месте, где ветер сдул тонкий ещё снег, я
различаю тёмные пятна подо льдом. Нетрудно догадаться, что это за
пятна… Мы пойдём по трупам павших товарищей, от тел которых нас
будут разделять считанные сантиметры кристаллизованной воды.