— Мы боролись, она сопротивлялась.
И так далее, и тому подобное. Причем каждый полученный от меня
ответ приводил ко все новым и новым уточняющим вопросам, порой
настолько вывернутым в плане логики и здравого смысла, что надо
было быть совсем уж тупым, чтобы не понять, к чему меня подводят. К
обвинению в превышении пределов необходимой обороны, вот к чему!
Даже не будь я от природы (и благодаря профессии) подозрительным
человеком, и то бы сделал вывод, что у председателя комиссии была
такая цель с самого начала заседания.
Я на провокации не поддавался. Забыл о том, что умею шутить и
ерничать, вычистил из речи сарказм и превратился в машину,
отвечающую на вопросы сухо, лаконично и строго по делу. Никак не
демонстрируя своего отношения к происходящему. Так прошло еще
полтора часа, пока наконец мы не закончили.
— Спасибо за сотрудничество, — фирменной фразой «внутряков»
попрощался Прусков. — Заключение комиссии будет передано вашему
руководству в течение сегодняшнего дня.
Тут он позволил человеческим эмоциям появиться на лице голема.
Улыбнулся.
— Нас просили рассмотреть ваше дело в приоритетном порядке.
Прозвучало очень двусмысленно. Так, словно речь могла идти и о
просьбе Лхудхара, желающего чтобы с его сотрудником побыстрее
разобрались, и чьей-то еще. Может, я себя и накручивал, но тут явно
пахло заказом на мою голову.
Я кивнул. Не тратя времени на ответ, поднялся и вышел из
кабинета. Едва оказался в коридоре, как за спиной скрежетнул в
замке ключ. Сел на кушетку и крепко задумался.
«Судя по его вопросам, а главное — по тому, как он их задавал,
будет большой удачей, если я отделаюсь неполным служебным
соответствием, — выстраивались в голове соображения. — Прусков явно
натягивает на превышение пределов обороны. И упирает на то, что я
находился не при исполнении служебных обязанностей. На
преследование по убийству они, конечно, не пойдут, но…»
А вот то, что шло в размышлениях после «но», мне совсем не
нравилось. Потому что навскидку я мог вспомнить только одного
фигуранта, которому было выгодно сделать мне гадость. То есть на
самом деле таких людей (и нелюдей) было предостаточно, но среди них
только один имел столько влияния, чтобы его просьба сделать
Лисовому плохо трансформировалась в приказ.
Губернатор Руфи.
«Только вот он себе клятвой связал руки! — возразил я сам себе.
— Не далее, как два дня назад, ты при этом присутствовал, помнишь?
И шеф там же был, он подтвердил, что все прошло как должно».