С остальными было проще. Петр —
светловолосый ботаник в очках. Долговязый, но не неуклюжий.
Рассказывал, как ловко он играет в баскетбол в своей команде, но
убедиться лично у меня как-то до сих пор не получалось.
Валентин ходил с длинными волосами и
пробором ровно посередине, отчего немного смахивал на хиппи. Являл
собой такой образчик доброты, что всегда мог прийти на помощь, чем
его девушка нередко пользовалась. Я вообще порой думал, не
поменялись ли они местами.
Потому что Ира стриглась коротко,
предпочитала неунывающую классику в виде джинсов и мешковатых кофт,
под которыми прятала плоскую, но вполне симпатичную фигуру. Взгляд
у нее был тяжелый, но, если привыкнуть, перестаешь обращать на это
внимание.
Так что я не удивлялся тому, что
парни, слушая профессорские байки, регулярно стреляли глазами в
сторону принцессы. Тем не менее, разговоры шли своим чередом,
беседа была оживленной, отчасти из-за того, что я регулярно
приносил новые порции хайбола — коктейль, который я знал по книгам
Чейза.
— Вам действительно удобно в этом
костюме? — спросила вдруг Ира.
— В моем возрасте все удобно, —
парировал Подбельский. — В молодости я предпочитал попроще, рубашка
и брюки. А сейчас потянуло на классику. Знаете ли, есть один
замечательный анекдот. Сидят счетовод, жулик и рабочий и играют в
карты старой колодой...
Мне показалось, что кто-то постучал в
окно, поэтому я отвлекся на несколько секунд, пытаясь услышать
ритмичный стук. Естественно, ничего не услышал, но пропустил
половину истории.
— ... И вот жулик и говорит — а это
новое лицо!..
Снова стук, на этот раз более явный,
но смех над шуткой его заглушил. Профессор смеялся до слез, я
широко улыбался — но исключительно из вежливости, потому что суть
шутки я упустил.
— Так может в карты? — вдруг спросил
Подбельский, со стуком опустив пустой стакан, и тут же полез в
рюкзак, который везде таскал с собой.
Не дожидаясь ответа от остальных, он
вытащил колоду слегка засаленных, но внешне — почти новых карт. Они
выглядели, как ламинированные. Да и толщиной колода оказалась почти
в два раза толще, чем привычные нам, хотя в ней были те же тридцать
шесть карт.
— Хорошо, что вы не мои ученики, —
нетрезво осклабился профессор, раскладывая каждому из сидевших за
столом по шесть карт. Всем, кроме принцессы.