— Сейчас потребительская экономика, —
ответил я со вздохом.
— Хорошо, потребительская. Я знаю,
что это такое, можете не объяснять. Правильно построенная и
ограниченная сверху модель такого вида — почти идеальна. Она
позволяет избежать избытка. Перепроизводства. Переразвития и
последующего краха. Если у вас такая, то почему в этом, хм,
поселке, каждый третий дом срублен во время вашей прабабушки?
— Сложно объяснить, профессор. Проще
Анну на свидание вытащить, чем логично объяснить ситуацию.
— Все из-за денег? — с видом Пуаро,
разгадавшего очередную тайну, спросил Подбельский.
— В целом... да.
— Могли бы и не отвечать, это
понятные и знакомые мне признаки, — закивал профессор. — Это все
было и у нас в том числе. Но все дело в том, что у вас пока что
неправильно смотрят на человеческие ресурсы. Ведь каждый человек
приносит больше выгоды, чем на него требуется затратить для
обучения.
— И?
— Рождение человека не несет трат на
семью. Империя поддерживает минимальный необходимый уровень.
Я слушал уже не слишком внимательно,
потому что Подбельский принялся объяснять теорию с таким
количеством терминов, при котором потерять нить разговора ничего не
стоит. Он тоже что-то доказывал, причем так, как будто я задел его
лично.
Но при этом спокойно, пусть и с
усердием, методично разбирал оба мира по полочкам. В этот момент я
понял, что пришла пора отбросить в сторону все сомнения — ни один
нормальный человек так не будет делать, если он не пришелец.
Да и ненормальный тоже. Я только
усмехнулся, покивал в ответ на все объяснения профессора и
согласился с его доводами. Вероятно, я и сам был из тех, кто хотел
строить что-то идеальное, но пока на все хватало средств, можно
было не переживать ни о чем.
Единственное, в чем меня убедил
профессор — что нормальная экономическая теория мне не по
зубам.
Когда мы вернулись, девушка уже
отложила книгу в сторону и сидела, как ни в чем не бывало.
Профессор слегка подтолкнул меня и проскользнул мимо на кухню,
чтобы нарочно громко погреметь там посудой. Старый хитрец!
Принцесса же вопросительно уставилась
на меня.
— Скучаешь? — неловко спросил я,
слушая, как Подбельский переворачивает, судя по звукам, ящики с
ложками. — И как тебе книга?
— Эта? — безразлично прозвучала Анна.
— Интересная. Но короткая. Так что да, я скучаю. А у тебя было
какое-то предложение?