— С трудом. Опять какая-то
нечисть?
— Не исключено. На пресной воде я бы
предположил кикимору, но в море свои законы, потому спросим тех,
кто знает. Сегодня же вечером.
— Это и есть работа?
— Скорее благотворительность, —
усмехнулся Арчибальд, потянул через «соломинку» из бокала что-то
зеленоватое, с кубиками льда. — Та же ситуация, что и с брешью, мой
юный друг. Чрезмерная угроза, нарушающая равновесие между Порядком
и Хаосом, прости уж за пафосные речи. Никто не заплатит, но если
закрыть на это глаза, то завтра наш мир может измениться в корне, и
человечество в нем окажется лишь стаей беспомощных обезьян,
лишенных шерсти.
— А вы, типа, супергерои?!
— Мы просто хотим жить. Эгоистично,
но факт. Я не знаю, какие силы исцелили меня после багинета, но вся
эта долгая жизнь дана мне взаймы. Отдаю, чем могу, и пока без
процентов. Так понятней?
***
Выехали под вечер, когда уже не
расплавишься. Льняной костюм Арчибальда сменился штанами и рубашкой
свободного кроя, простыми с виду, но явно дорогущими, а вот Тим
удивил сам себя. Натянул мешковатые бриджи и красную рубаху «в
пальмах», будто курортник-лох.
— Хорош, — ожидаемо кивнул «ночной
хирург». — Весьма ярко, но нашей миссии не помешает. В сумерках все
кошки серы, как известно.
Аню взяли на борт уже в городе —
теперь она выглядела не курортницей, а вполне себе «паркетной»
туристкой. Короткие шорты, кроссовки и футболка с абстрактным
рисунком. На Тима глянула мельком, будто не заметила. Ну и
ладно!
Первый сюрприз ожидал на набережной.
Ни песков, ни пологого, уютного берега, лишь обрыв и каменистая
полоса далеко внизу. Береговая линия выгнулась дугой, а вдали
торчит над морем угловатая, лысоватая гора. Как на родительской
фотографии!
— Мы на другой стороне мыса, —
пояснил Арчибальд и впервые не угадал Тимовы мысли. — Здесь труднее
попасть к воде, зато гораздо меньше любопытных глаз. Ты что-то
хотел сказать?
— Да! Они же здесь были, на этом
самом обрыве! В двухтысячном году!
— Ну, разумеется. Твоя мать здесь
лечилась от острого лейкоза, мы же это выяснили. Гораздо важнее
понять, зачем твой отец приезжал сюда, спустя пять лет, чем
занимался, и что привело к трагическому финалу. Кое-какие мелочи я
уже разузнал, но этим займемся позже. Сегодня — только чудеса.
Последняя фраза прозвучала без
юмора, по-деловому. Наверное, для его профессии так и должно быть,
но Тима сейчас восторгало абсолютно всё — будто схватился за
теплую, родную руку, протянутую из прошлого! Нравилась лестница,
ведущая вниз: сотня обгрызенных бетонных ступенек и бесконечный
поток людей в обоих направлениях. Нравился запах горелых шашлыков и
мегафонные вопли — кто-то настойчиво приглашал прокатиться на
«банане», а поверх всего долбила клубная музыка. Если что и мешало,
так это жжение с головы до ног. Обгорел-таки! Винить в этом некого,
а признаться в собственной дурости не хотелось — потерпим!