…Яркая вспышка подбросила ее в постели. Она вскочила, но
ослепляющие вспышки продолжались, она испуганно и затравленно
сжалась, задыхаясь и закрывая лицо руками…
Но все было в порядке: сверкал магний, щелкал затвор
фотоаппарата, и невидимый Таиф удовлетворенно приговаривал:
― Так… Так… Так!..
Сайха окончательно проснулась и, справившись с паникой, в
сердцах запустила на голос подушкой. Подушка вернулась, толкнув ее
в грудь.
― Отлично! Пока хватит, ― скомандовал невидимый Таиф. ― А то ты
мне тут всю аппаратуру покрушишь, ― заметил он добродушно, выходя
на свет. Как ни в чем ни бывало внимательно пригляделся к ее лицу.
― Вроде поправлять ничего не надо… Погоди! ― Он снова исчез из
круга свет и появился опять с крохотным флакончиком в руке. ―
Нанеси-ка!
Сайха не стала спорить. Фотоаппарат, конечно, запахов не
передавал, но у Таифа были свои по этому поводу соображения. Он
полагал, что запах хороших духов настраивает на нужное ему
настроение, и, бывало, сердился на моделей, если они приходили на
съемку, благоухая дешевым ароматом одеколона. «Одеколон ― для
грязнух! ― выговаривал он. ― От девушки должно пахнуть или духами,
или просто чистым телом. В душ!» Возникал,
правда, вопрос: какой ему от того прок. Впрочем, Таиф был не без
странностей.
― Успокоилась? ― спросил Таиф, когда Сайха вернула ему флакон
тем же манером, как поступила с подушкой.
― Мог бы предупредить. Так можно человека насмерть перепугать, ―
сказала Сайха, уже почти не держа на него зла. Таиф был фанатом
своего дела и обижаться на него всерьез было нельзя. ― А если б я
прямо тут у тебя от разрыва сердца померла?
― Сбросил бы твое тощее тело в канализацию, ― донеслось из
темноты. ― Там у меня рядом с лестницей сливной колодец есть. Ты бы
пролезла… Ну, продолжим!
― Погоди, ― сказала Сайха, поводя головой из стороны в сторону.
― Погоди, я сейчас. Только сосредоточусь.
Она слегка передернула плечами ― не от недавнего пережитого на
грани сна ужаса и не от прохлады в студии. Нет, это было другое ―
ее взгляд снова столкнулся со взглядом дружка Таифа. Тот стоял
недалеко от подиума, в одной руке он держал сигарку (она потянула
воздух: пахло хорошим табаком), которую изредка подносил ко рту.
Интерес к Сайхе в его глазах был все тем же любопытством досужего
зрителя, рассматривающего античную статую, но не очень-то
силящегося понять, что в ней такого особенного видят
ценители.